Любовь и судьба - страница 10

Чувства переполняли его душу, его очень сильно влекло к этой бесчувственной женщине. Майкл не узнавал себя. Он никогда не придавал большого значения чувствам. Особенно раздражал его романтический антураж. Он спас прекрасную даму из снежного плена, согрел ее своим телом и полюбил навеки. Какая ерунда!

Но то, что испытывал Майкл к этой незнакомке, не было похоже на его обычные отношения со слабым полом. Возможно, потому что ее хрупкая жизнь зависела целиком от него? Он снова прилег на кровать.

Майкл ощущал на щеке ее дыхание и слышал, как тихонько бьется ее сердце, затем он нащупал под матрасом холодный металл пистолета. Оружие на месте, Майкл успокоился. Глаза закрывались. Чуть поборовшись со сном, Майкл, устав от размышлений, заснул.

Приходя в себя, Джулия поняла, что лежит в уютной теплой кровати. Приоткрыв глаза, она обнаружила, что ощущение теплоты и надежности исходит от мужчины, который крепко обнимал ее во сне. Кто он такой?

О Господи! Обнаженная, она лежала в кровати с мужчиной и не могла понять: что случилось? Нет, она почувствовала на себе трусики и бюстгальтер. Сон постепенно проходил, и Джулия стала осознавать, что это ей не кажется. Она действительно лежит в постели с мужчиной, ее голова покоится на мускулистом плече, а руки вольно лежат вдоль его большого тела.

Джул глубоко вдохнула приятный запах мужчины, который смешивался с душистым ароматом его мыла… Мысли приходили к ней как бы издалека. Она долго пробиралась сквозь пургу, устала. Последнее, что она помнила, это ощущение ледяного холода, сковавшего ей сердце. Как она оказалась в этой кровати? Она слышала спокойный ровный стук сердца мужчины.

Черт побери, в жизни она делала много глупостей, но никогда не спала с незнакомыми мужчинами. Кто же это? Может, Дамиан? Она посмотрела на широкую грудь мужчины. Кожа была смуглой. Нет, это не Дамиан.

Джулия подумала, что надо взглянуть на него и поскорее убираться отсюда.

Когда Джул подняла голову, у нее перехватило дыхание. Глаза мужчины пристально смотрели на нее из-под густых темных ресниц. Джулия раньше никогда не видела этого человека.

С испуга она отпрянула в сторону, руки мужчины упали с ее плеч. Она отодвигалась от незнакомца, изучая голубые глаза, широкие скулы, темные брови и длинные волосы. Кожа казалась настолько смуглой, что Джулия решила, что он латиноамериканец или у него в роду были индейцы.

Если бы между ними что-то произошло, то она обязательно поняла бы это или хотя бы что-нибудь вспомнила. Джулия откинула одеяло и поднялась с кровати на колени. Как только она ощутила прохладный воздух в комнате, то сразу захотелось снова тепла, которым согревал ее этот незнакомый мужчина.

— Что?.. — вымолвила она, с трудом шевеля сухими губами. Горло болело. Через несколько секунд молчания она добавила: — Кто вы такой?

Мужчина, не говоря ни слова, встал с кровати. Сначала Джулии показалось, что он полностью раздет, но потом заметила узкие плавки. Когда незнакомец поднял с пола джинсы и начал одеваться, Джулия обратила внимание на широкий разворот плеч и мускулатуру, выделяющуюся на животе.

Мужчина спросил:

— Как вы себя чувствуете?

Почему-то руки у нее были противоестественно красного цвета, ноги болели.

— Кажется, хорошо, — ответила она.

Мужчина откинул назад длинные волосы и спросил:

— Руки болят?

— Я чувствую, что они немного зудят.

— При обморожении так и бывает.

— Обморожение? — Она стала вспоминать дорогу из городка. — У меня?

Мужчина застегнул молнию на джинсах и дотронулся до ее локтя. Девушка сразу отдернула руку. Было больно.

Мужчина потрогал ее щеку, при этом Джулия отвернула голову, но он, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе и спокойно сказал:

— Не бойтесь, что мы лежали вместе раздетые. Я бы сказал, что вам повезло, все могло бы быть гораздо хуже.

Повезло? Что я лежала с ним в кровати?

— Как я попала сюда? — наконец вымолвила она.

— Вы имеете в виду мою постель?

Джулия покраснела, но твердо сказала, глядя ему в лицо:

— Я помню, что долго шла по снегу, устала, замерзла и прилегла, чтобы чуть-чуть отдохнуть… — Она на мгновение замолчала. — Потом стало темно, и больше я ничего не помню.