Любовь князя - страница 47

Утром за чаем, Софья Андреевна многозначительно посмотрела на Ольгу, та в ответ зарделась и опустила глаза.

— Как спалось на новом месте? — обратилась к ней тётушка Анфиса.

— Спасибо, очень хорошо, — стыдливо улыбнулась Ольга.

Княгиня и тётушка удовлетворённо переглянулись. Каждая поняла это, как хороший знак. Раз Ольга довольна, следовательно, не всё так плохо, как казалось на первый взгляд.

Чуть позже, оставшись вдвоём, женщины разговаривали о сложившейся ситуации. Софья Андреевна сетовала, как так сложилось, что Алексей связался с этой горничной. И как она, эта неблагодарная девица, могла так навредить княгине, которая вытащила её из нищеты. Дала дом, работу, стол и одежду. И за всё — черная неблагодарность. Тётушка понимающе кивала. Она так же, была возмущена до глубины души:

— Как же так, матушка моя, допустила ты, чтобы в твоём собственном доме, у тебя под носом, обычная горничная охмурила, твоего сына. Да ещё и умудрилась от него забеременеть. Когда всё успелось. Ведь он только из Швейцарии вернулся и в Петербург собирался.

— Ах, и не знаю, как так случиться могло. Вот только вернулся, думаю, тогда всё и получилось. Но если она беременная из имения сбежала, то сейчас уже и ребёнок должен быть. Верно?

— Нет там ребёнка. Мой человек, точно бы знал. Может, дели куда. Хотя навряд она бы дитё отдавала. А кто его знает? Поди, их пойми. У этой прислуги, вечно всё не как положено. Детей своих, словно щенков, подкидывают в приюты да церкви. Может и она так же, чтобы не возиться.

Княгиня сделала плаксивое лицо:

— Ах, матушка, как бы вы знали, меня всё это тревожит. Капель успокоительных и не хватает. Снится мне давеча во сне, будто она с дитём приходит, положила мне на кровать его, а сама вся в крови. Вот, говорит, забирайте своё отродье. Ах, как я в ужасе проснулась, засыпать боялась.

— Что ж ты, право мать, так до нервов доводишь. Разве можно? Не ровен час и удар случится.

— Если бы её куда деть? Ведь не будет Алёше нашему спокойной жизни. Пропадёт из-за неё. Узнают в обществе, обсуждать начнут. А если на карьере отразится? Он молодой ещё, об этом, совсем не думает.

— Уж мы, сами за него подумаем, — значительно сказала тетушка.

Княгиня с надеждой глянула:

— Уж так нужно придумать, так нужно.

— Мы за Алексея, эту заботу — сами решим, — таинственно сказала тетка и обернулась на дверь, — Нева рядом, она всё стерпит, — и многозначительно посмотрела на испугавшуюся княгиню, — пошлём человека, пусть дело и решит.

Тревожность Алексея передавалась Лизе. Он делал вид, что всё в порядке, но озабоченность его настораживала и пугала. Встречи происходили всё реже, всё дольше приходилось ждать. Он перестал проводить тут целые вечера, не оставался больше до утра. Мало улыбался, часто смотрел на часы. Раньше он не мог просто уйти, не мог оторваться от Лизы, от её губ и глаз. Теперь прощался быстро и уходил поспешно. Все эти моменты очень тревожили Лизу. Она боялась задать прямой вопрос и получить ответ. Многое менялось, Лиза чувствовала и молчала.

Однажды, когда Алёша скоро засобирался домой, она не выдержала и спросила:

— Ты больше не любишь меня?

Он остановился, удивлённо посмотрел, оставил сюртук и подошел к кровати. Сел. Он взял руку Лизы и приложил к своей щеке.

— Что ты такое говоришь?

— Ты стал редко приходить ко мне.

Он, видимо, боролся с сомнениями. Потом вздохнул, посмотрел на Лизу и сказал:

— Матушка в Петербурге, с женой.

Лиза будто опала. Алексей продолжил:

— Я стараюсь, чтобы не возникло подозрений. Приходится сидеть с ними вечерами. Не волнуйся, как только они уедут, всё будет, как и прежде.

Он обнял Лизу:

— Как я могу не любить тебя. Не говори так никогда. Только тебя люблю, на всём свете.

— А я вдруг подумала, что ты больше не хочешь меня видеть.

— Что ты, милая. Такого не будет никогда. Если я не пришел, значит не смог. Ты должна понимать это и не сердится на меня.

— Я не сержусь. Никогда не сержусь.

— Вот и правильно. Так получается. Ты должна всегда помнить, я всё равно люблю только тебя. Хорошо?

— Хорошо.

Он поцеловал её в щёки, глаза, губы и вышел.