Любовь Сары Дезанж - страница 8

Действие кончилось. В зале вспыхнул свет. Адриан подвинул свой стул ближе к Саре.

— Как вам понравился мой друг Гиз? — спросил он. — Мы, — он улыбнулся своей жене, — мы могли бы вам рассказать, какое впечатление вы произвели на него. Но он просил разрешения придти в нашу ложу, так что я предоставлю ему самому «рассказать вам это. Он очень славный, не правда ли? Он очень умен и замечательный адвокат!

— Он мне понравился, — сказала Сара, в первый раз за весь вечер вспомнив про Гиза. — Он производит впечатление очень умного человека.

— Юлиан дальний родственник Адриана, — заметила маленькая маркиза.

— У Юлиана есть старик отец. Они очень любят друг друга. Они бедны, но страшно гордые и не хотели нас признавать из-за нашего богатства. Только в прошлом году. Юлиан приехал погостить в наше имение. До тех пор он никогда не приезжал к нам из-за того, что у него не было подходящих костюмов, как он потом признался мне.

— Теперь Юлиан сможет их иметь сколько угодно, — весело сказал Адриан, — он сделает блестящую карьеру, уверяю вас.

— Он не производит впечатление человека, жившего в нужде. Он кажется немного ленив, неправда ли? — сказала Сара.

— Кроме того он немного разочарован в жизни, поскольку я заметила.

Дверь ложи открылась и вошел Гиз.

— Кто разочарован в жизни? — спросил он.

— Я говорю о вас, — сказала Сара, посмотрев на него. Их взоры встретились.

— Жизнью довольны лишь люди, лишенные воображения и тщеславия, или просто глупцы, — ответил он шутливо.

Маркиз де Клэв добродушно рассмеялся.

— После этого, мой друг, даже страшно признаться в любви к жизни.

Он вышел из ложи со своей женой, чтобы встретиться со знакомыми.

Сара осталась наедине с Гизом. Гиз первый прервал молчание.

— Мне повезло, что я снова увидел вас так скоро, — сказал он ровным голосом.

— Меня очень легко увидеть всюду, господин Гиз, уверяю вас, — с машинальной любезностью ответила Сара.

— Меня это очень радует.

Всякой женщине лестно слышать такие слова, доказывающие, что мужчина заинтересован ею. Сара немного оживилась и обернулась к Гизу, когда он сказал:

— Мое первое впечатление о вас было ошибочным.

— Что же вы думаете обо мне? — спросила Сара. Ее голубые глаза внимательно глядели на него.

Лицо его стало серьезным:

— Я думаю, что вы были несчастны и скрываете от всех ваши душевные переживания.

Сара улыбнулась:

— О, я должна бояться вас, — сказала она. — Я не подозревала, что вы умеете читать в чужих душах и разбираться в чужих мыслях, словно на суде.

Но ответ Гиза поразил ее. Он наклонился к ней и пристально посмотрел ей в лицо.

— Вы знаете, что я думаю о вас? — спросил он.

Она откинулась назад и инстинктивно подняла изящный веер, точно желая спрятать свое лицо от его наблюдательного взгляда.

— Думаю, что иногда лучше не знать многого и я часто предпочитаю оставаться в неведении. По вашему лицу я вижу, что вы порицаете меня за это, но вы ведь адвокат.

Он разочарованно усмехнулся и заговорил о спектакле.

Вскоре потухли огни и он ушел из ложи. В коридоре он встретил чету де Клэв, попрощался с ними, отправился в гардеробную и вышел из театра на широкий бульвар. Он свернул с оживленной улицы в узкий, темный переулок. Он шел медленно, держа цилиндр в руке и куря сигару.

Гиз вспомнил тот вечер два года тому назад, когда он также был в опере и в первый раз увидел Сару Дезанж. Тогда он не сидел в ложе, а на скромном дешевом месте. Он был еще беден в те дни и слишком горд, чтобы пойти в театр по приглашению какого-нибудь друга. Сейчас он уже мог разрешить себе это. Такая исключительная щепетильность была характерна для него.

До двадцати восьми лет он не знал веселия молодости. Его детство и юность прошли в нужде и лишениях, в упорной борьбе и стремлении к лучшей жизни. Он почти не помнил своей матери и сохранил о ней лишь смутное воспоминание, как о давно забытой картине, виденной в раннем детстве. Юлиан жил всегда с отцом, разделяя с ним нужду и питая такие же честолюбивые планы. Жизнь была для него нелегким испытанием. Но, наконец, Юлиан начал преуспевать и успех его был блестящим.

Юлиан был единственным сыном, последним отпрыском старинного, гордого, но бедного рода. Он слишком нуждался, чтобы начать дипломатическую карьеру, и у него не было другого исхода, как стать адвокатом. Юлиан избрал это поприще, на котором он, наконец, достиг успеха, Юлиан знал, что он очень многим обязан отцу, который был готов все принести в жертву ради сына. Юлиан был привязан к отцу, а старый Доминик Гиз, сухой и черствый по натуре, обожал сына, хотя не высказывал своих чувств. Он редко хвалил Юлиана, но успехи сына несказанно радовали его.