Любовь Сутенера - страница 7

— А где они у тебя?

— В кармане куртки.

Я вышел в коридор и аккуратно проверил карманы ее красивой белоснежной курточки с воротником из искусственного меха «под горностая». Помимо сигарет и нескольких смятых купюр мелкого достоинства, там находились довольно симпатичные самозаводящиеся швейцарские часы на черном кожаном ремешке, которые с одинаковым успехом можно было назвать и мужскими, и женскими. Поскольку Катюха на моей памяти никогда часов не носила, я вернулся в спальню и показал их ей:

— А это откуда?

— А ты где это взял?

— В твоей куртке!

— Что? — И взлохмаченная Катюха как подброшенная вскочила на постели. — Ты чего врешь?

— Да говорю же тебе, дуреха, лежали у тебя в кармане, — добродушно улыбаясь, сообщил я. — Давай вспоминай, где вчера была и чем занималась.

Она взяла из моих рук прикуренную сигарету, жадно затянулась и со стоном вытянулась на чудовищно смятой от ее беспокойного сна постели.

— О господи, помоги! Сначала мы поехали на Таганку, где нас ждал внук Берии…

— Кто? — изумился я.

— Внук Берии, — невозмутимо повторила Катюха. — А чего ты удивляешься, он сам так представился. Очень пожилой и вежливый дядечка.

— А как зовут — Серго?

— Ты-то откуда знаешь? — в свою очередь удивилась она, хлопая глазами, словно сова Минерва.

— Интервью с ним читал. Ладно, валяй дальше.

— А дальше поступил большой заказ с Тверской. Там еще гуляла такая большая компания…

— В которой ты, естественно, зависла?

— Ну! А что было делать, если они меня не отпускали, да еще все время повторяли разные заказы и щедро платили. Я, правда, вырвалась от них на часок, чтобы съездить в мексиканский ресторан — выпить текилы и съесть этот самый блинчик с мясом, не помню, как называется…

— Бурритос он называется. Однако, мать, откуда у тебя такие великосветские закидоны! А что было потом, когда ты вернулась в эту компанию?

— Мы много пили и танцевали… А, вспомнила, — вдруг встрепенулась она, роняя пепел прямо на одеяло, после чего встрепенулся уже я, мгновенно стряхнув его на пол и сердито погрозив ей пальцем. — Ну, извини, извини, промахнулась… Зато я вспомнила, что встретила там знакомого кренделя, который в свое время кинул одного моего сожителя на целых пятьдесят тысяч баксов.

— Какого еще сожителя?

— Серегу из Владивостока. Я тебе про него как-то в машине рассказывала…

— И что? Этот крендель решил купить твое молчание своими швейцарскими часами? Да они стоят от силы несколько сот баксов, поэтому мог бы и раскошелиться.

— Но ему незачем меня подкупать, поскольку мы с Серегой уже давно разбежались. И я просто понятия не имею, зачем он мне их подсунул! — возмутилась Катюха.

— А что хоть за история с этим самым кидаловым? — неожиданно заинтересовался я.

Она охотно принялась рассказывать, но поскольку все время делала сбивавшие меня с толку отступления, я окончательно озверел, запутавшись в ее многочисленных Борьках, Серегах, Валерках и т. д. Честно говоря, рассказчица из нее и так-то была неважная, да еще с похмелья. И это при том, что именно Катюхе фантастически везло на самые невероятные истории и удивительные знакомства — один только вышеупомянутый внук Берии чего стоит.

— Вот что, мать, — перебил я, утомившись ее бестолковостью, — давай-ка ты с самого начала и все по порядку. В конце концов, надо же мне знать, с кем я отныне буду делить свое ложе! То, что ты в восемнадцать лет вышла замуж за обрусевшего немца и родила от него своего Федора, я уже знаю. Поэтому начни с того момента, каким образом ты покинула свой провинциальный городок и перебралась в Питер.

Моя предыдущая сожительница Виктория почему-то мне никогда о себе ничего не рассказывала, ограничиваясь самыми общими и скупыми сведениями типа: «Замужем не была, детей нет». Однажды я даже заподозрил ее в том, что у нее за плечами имеется криминальное прошлое — но даже этот факт Вика не стала опровергать, отделавшись равнодушным пожатием плеч.

Поэтому подробный рассказ о карьере юной провинциальной спортсменки, ухитрившейся пожить в обеих столицах и перетрахаться со множеством знаменитостей, показался мне настолько достойным внимания, что я тут же, по горячим следам, записал его и слегка «олитературил», чтобы впоследствии включить в свои будущие «Записки сутенера-2» в качестве вставной новеллы, которую надумал озаглавить: