Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - страница 19

Но все это было несколько часов назад, а сейчас он сидел в огромном кресле, умиротворенно глядя на тлеющие угольки и с несказанным наслаждением попивая кофе. Он остался сидеть, когда в залу вошел Бушрод.

— Привет! Ох, какой холод стоит на реке! — воскликнул тот, протягивая озябшие руки к гостеприимному теплу, исходящему от каминной решетки. — Нейкинзы устроили обед на открытом воздухе, и из-за ветра я продрог до мозга костей.

— Хочешь кофе?

— Нет, благодарю. Но добрый глоток даже самого дрянного джина был бы королевским средством от гриппа.

Клайд указал на бар розового дерева.

— Полагаю, ты найдешь там все, что тебе нужно, — проговорил он. — Кстати, коли тебе нездоровится, я не стану возражать, чтобы мы отложили игру до тех пор, пока…

— Нет, черт подери! — Бушрод залпом осушил стакан бурбона и причмокнул от удовольствия. — Неси карты и фишки.

Клайд поднялся, поставил на стол шкатулку с картами, поднял крышку и начал отсчитывать фишки.

— На мой взгляд, двух сотен долларов будет вполне достаточно, — предложил он только для того, чтобы посильнее завести Бушрода. — Разумеется, я имею в виду — для разминки. Вероятно, один из нас разыграет «победителю-достается-все» еще до того, как фишки израсходуются.

С этими словами Клайд вытащил из внутреннего кармана сюртука потрепанное портмоне свиной кожи и извлек оттуда сложенный листок бумаги.

— Здесь заявление, по всей форме, — сказал он. — То есть деньги, выплаченные на счет Лоуренса Винсента от плантации Синди Лу, от продажи, ренты, урожаев, выплаченные непосредственно ему или его воспитателю во время его несовершеннолетия; сумма в размере одной трети от каждой выплаты в течение семи дней будет передана Бушроду Пейджу либо его поверенному. — И Клайд через стол бросил документ Бушроду, который, коротко изучив его, пожал плечами.

— Я и ожидал, что документ будет выглядеть вполне логично, — заметил он. — Не начать ли нам нашу вечеринку?

— Начнем, когда у меня будет твое письменное согласие, — ответил Клайд, по-прежнему стоя. — Пусть ставки находятся на столе. До тех пор, пока перед тобой не будет документа и фишек, мы не дотронемся до карт.

— Да какого черта тебе тревожиться? Разве я смогу тебя надуть в таком деле?

— Ничего не знаю. Получается, тебе нечего предъявить мне. На этом, джентльмены, игра закончена, так? На этот раз публику здесь представляю я один. Принеси из кабинета все необходимое для документа — бумагу, чернила, ручку — и составь мне подписанное заявление, что ты подтверждаешь имущественную несостоятельность твоей матери на момент ее смерти, а также отказ от прав на участок возле ручья. Вот когда ты положишь эти документы вместе с твоими фишками на стол, тогда мы и начнем играть. Но не раньше. И мы не станем играть твоими картами. Я специально съездил к Маре и купил новую колоду. По-моему, вряд ли стоит спрашивать, почему я не доверяю тебе. Ответ прост: не доверяю и не доверял, черт побери! И не буду доверять никогда, ибо это все равно, что носить воду решетом.

Бушрод, не говоря ни слова, прошел в кабинет и вернулся с блокнотом линованной бумаги 34,3 х 43,2 см, ручкой и флакончиком фиолетовых чернил. Затем он небрежным почерком написал оба документа, размашисто подписался и зачитал их вслух. Клайд кивнул, Бушрод аккуратно вырвал оба листка из блокнота и каждый подержал несколько секунд над каминной лампой, чтобы высохли чернила. Потом положил документы рядом со своими разноцветными фишками.

— Ну как, ты удовлетворен? — осведомился он.

— Нельзя сказать, что я трепещу от восторга… Однако мы можем начать игру в любое время. Вот колода. Тасуй сам. Потом снимем, чтобы определить, кто будет сдавать. Сдает тот, кто подрежет под старшую карту, разумеется.

Не говоря ни слова, Бушрод вскрыл новую колоду, сорвал с карт пергаминовую обертку, отложил ее вместе с двумя джокерами в сторону и проворно перетасовал карты, делая это с мастерством, приобретенным долгой практикой. Затем ловко разложил их веером на сукне стола.

Клайд выложил валета против червовой шестерки Бушрода. Когда он опять тасовал карты, его лицо было невыразительным, как белая свежевыкрашенная стена, однако за этой непроницаемой маской скрывался интерес: с какой целью Бушрод заменил одну из крапленых колод на эту, некрапленую. Но ему не пришлось долго пребывать в раздумьях. С первой же сдачи вместе с двумя картами Бушрод небрежно швырнул на стол две фишки по десять долларов.