Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - страница 55

— Э, тебе не придется проходить проверку, пока они не пошлют тебя к Бьюрегарду, или в Хьюстон, или куда там еще. А к тому времени мы отъедимся, так что можешь не беспокоиться за свое «мужское начало», если у тебя там действительно что-нибудь есть.

— Ты-то не волнуйся за него, мы можем проверить это в любое время, когда пожелаешь.

— Ох, оставьте его лучше для немцев и, ради Бога, заткнитесь, мне спать охота.

Кто-то в конце вагона запел, а остальные подхватили:

Ларри сидел, втиснувшись в сиденье из розового плюша, рядом с тем парнем, у которого огромные уши и шарообразная голова. Теперь этот новобранец добровольно просветил Ларри о своей персоне: его зовут Жюль Робине, он рабочий сахарного завода из Батон-Ружа, семья его живет на берегу близ Паолины, где все выращивают черный табак. Однако уйти из дома и поступить на сахарный завод он решил, соблазнившись огромными заработками, и ему ненавистна мысль поменять свой заработок на какие-то тридцать баксов в месяц. Ведь он экономил деньги, чтобы жениться. Субъект с бакенбардами, сидевший рядом и внимательно прислушивавшийся к их беседе, тоже решил поведать о себе: его вытащили из Манила-вилладж в бухте Баратария, где он отсиживался в надежде избежать призыва; однако власти разузнали о его местонахождении и прислали за ним представителя, чтобы привезти его в Сент-Джеймс. Судя по его словам, он последовал за чиновником без всяких протестов. И вообще, по-видимому, не стоило винить этого парня за попытку уклониться от службы, потому что его работа в рыболовецкой бригаде из Санто-Бахо была ненамного лучше, чем пребывание в армии. Кроме того, по его словам, когда у тебя есть деньги, ты всегда можешь как следует напиться в Мартле Гроув… Но раз уж угодил сюда, то о’кей, ладно, дайте же ему рассказать дальше…

Поезд, подрагивая на стыках рельсов, миновал Кеннер, потом — огромный овощной склад и через некоторое время подъехал к Карроллтону. Яркое солнце отбрасывало длинные тени на запад, когда вагоны прогрохотали мимо каких-то трущоб и остановились у кирпичного здания станции, на ступенях которой их ожидал дюжий сержант с выдающимся вперед подбородком и в ухарски заломленной фуражке. Он проорал диким голосом:

— Так, все сопливые вон туда — к тому посту!

За спиной Ларри послышался возмущенный ропот:

— Да что он о себе возомнил, этот придурок? Да содрать с него форму, и я, черт возьми, покажу, кому надо вытереть нос!

Однако эти слова были произнесены осторожным шепотом, и новобранцы послушно направились к указанному месту. Сержант поднял руку, призывая к вниманию.

— Слушайте меня, парни! — резко начал он. — Наверное, кое-кто из вас большие шишки в вашем городе. И раньше, наверное, вы указывали людям, что им делать. Но теперь вы в армии, и первое, что вам придется усвоить: вы должны выполнять то, что вам велят. Итак, зарубите себе это на носу! Снаружи вас ожидают грузовики. Они отвезут вас в казармы.

— Эй, а когда мы будем жрать? — раздался откуда-то из толпы язвительный голос.

— Сразу же отвечу. Есть будете, как только доберетесь до казарм.

— К черту еду, когда мы будем пить? — выкрикнул другой голос. За ним последовал хохот. Сейчас они шли по Рампант-стрит, а через дорогу было много забегаловок и магазинов, где торговали спиртным навынос.

Завтрак был обильным и на удивление вкусным. Перед новобранцами стояли блюда с ветчиной и яичницей, миски с овсянкой, кружки с кофе и хлеб с маслом.

— А знаете, неплохо, — заметил кто-то. — Я бы все время жрал такое.

— Лучше не налегай на кофе, — посоветовал один парень, который прежде говорил, что его совершенно не волнует, во сколько они доберутся до Нового Орлеана. — Мне сказали, что они туда подмешивают бром, чтобы некоторым образом повлиять на нашу «природу», а то, не ровен час, еще дезертируешь, после того как какое-то время побудешь в лагере.

— Да ну, по-моему, все это вранье! Ты вообще когда-нибудь думаешь о чем-нибудь еще, кроме своей «природы»?

— Кстати, это не самое плохое — думать о ней. Я просто передаю то, что мне сказали. По мне, так немножко брома просто отвлечет меня от разных мыслей…