Любовь вернулась - страница 23

Тем временем он вымыл руки, выбросил очистки и сполоснул разделочную доску.

— На что спорим, что я превзойду тебя в кулинарии? — спросил он, как только девушка повесила трубку.

Она в недоумении уставилась на него.

— Ты что, шутишь? Ты же никогда раньше этим не занимался.

— Ну и что? Надо ведь когда-нибудь начать. Не думаю, что консервировать очень сложно.

Он выбрал ананас побольше, рубанул несколько раз ножом, превратив его в кучу бесформенных кусков. Элиз только вжимала голову в плечи при звуках этих ударов, моля Бога, чтобы не пострадала мебель.

Талберт с головой ушел в домашнюю работу. Делал он все неумело, поэтому часто выкрикивал проклятия. Например, когда наклонил кастрюлю и чуть не вылил на себя горячий сироп или когда схватил горячую банку с готовыми ананасами голыми руками. Наблюдая за ним, девушка приходила в ужас, который прерывался приступами смеха. В конце концов, подумала она, одна из банок может разбиться, и тогда вся кухня будет в ананасах и битом стекле. Элиз не выдержала и встала со стула.

— Давай я помогу тебе, — сказала она, снимая с крючка полотенце.

— Не смей подходить сюда. Здесь пар, и ты можешь намочить повязку. Я сам справлюсь.

Смирившись, она вновь села на прежнее место и начала давать ему советы, перемежая их едкими замечаниями.

— Можно подумать, мы возвращаемся к матриархату, — обиженно возразил Талберт на ее очередную колкость.

— Ошибаешься. — Она склонила голову набок и посмотрела на него с видом человека, который знает абсолютно все. — Сейчас мы приближаемся к эре просвещения. Каждый человек волен выбирать сам свою дорогу и свое место в жизни.

— Правда? И ты считаешь, мисс Всезнайка, что твое место возле плиты и что проще готовить дома, чем покупать консервы в супермаркетах? Они и там прекрасно сохранились. Не хуже, чем в домашних условиях.

— Да уж, сохранились. Вместе с консервантами, эссенциями и нитратами, — она брезгливо поморщилась.

— Как я понимаю, твой дядя один из тех типов, которые всеми силами пытаются удержать женщину на кухне?

— Что ты понимаешь? — недовольно сказала Элиз, не желая развивать эту тему. Брайс всю жизнь отдал тете, которая была похожа на избалованную, капризную девчонку. Но он любил ее и поэтому всегда и везде потакал всем ее прихотям. Ни разу за всю свою безоблачную жизнь Хильда не сталкивалась с более тяжелыми проблемами, чем выбор новой одежды или темы для картины. Трудно было представить ее стоящей у плиты. Девушка не жаловалась на то, что ей самой приходилось вести домашнее хозяйство. Она любила свою беззаботную тетю такой, какая она есть. А Брайс в ней просто души не чаял и воплощал в жизнь все ее решения. Это обыкновенная забота любящего человека, резюмировала она, обыкновенное ежедневное выражение любви и привязанности между двумя людьми.

Но вдруг другая мысль посетила ее, заставив улыбнуться. Тал, такой мужественный, мускулистый, занимающий собой почти всю кухню, ведь тоже заботился. В глазах Элиз отразилась нежность, когда она вспомнила, как он бинтовал ей руку и с какой готовностью взялся за консервацию.

Внезапно Элизабет почувствовала, что именно таких событий, такого дня она ждала всю свою жизнь. В самом воздухе, наполненном солнечным светом и сладкими ароматами консервированных ананасов, витало неизвестное опьяняющее чувство, от которого девушка ощущала себя необыкновенно веселой и невероятно счастливой.

Вскоре Тал закрыл последнюю банку и начал мыть посуду.

— Ты должен взять себе несколько штук. Это твоя премия, — сказала она ему, когда он выставил все банки на кухонном столе. Они заняли почти всю поверхность. — Я думаю, что это лучше тех консервов, которые продаются в супермаркетах.

— Ты, наверное, шутишь, — Талберт скорчил гримасу. — Я теперь в жизни не притронусь к ананасам. Никогда бы не подумал, что домашняя готовка так изнуряет.

— Ах ты, недоверчивый бедняжка, — сказала она, прищелкнув язычком. Открыв одну банку, она с деланным беспокойством положила один кусочек ананаса в рот… — М-м-м… Ты вначале попробуй эту пищу богов. А потом решай, сможешь ли от нее отказаться.

Она протянула ему кусочек, и он губами взял его, нарочно или нечаянно коснувшись языком кончиков ее пальцев. Элиз отдернула руку, как будто получила удар электрическим током. По ее телу пробежала дрожь. Неожиданно ей захотелось прижаться к этому человеку, почувствовать его упругие мышцы под своими ладонями и ощутить его губы на своих губах. Забыв обо всем на свете, она смотрела в его глаза, в которых видела страсть, не меньшую, чем испытывала сама. Внезапно ее колени подогнулись, и она упала бы, если бы Талберт ее не подхватил. Он взял ее руку и нежно коснулся губами запястья. Она затрепетала.