Любовь за кадром - страница 5

— Было дело! Привезли к Джону как-то раз на выучку жеребца. С виду конь как конь, смирный такой… Вот я и пристала к брату, мол, разреши сделать кружочек. Джон подсадил меня, и только я уселась, как конь возьми и встань на дыбы! Ну, я, конечно, заорала благим матом, а Джон натянул со всей силы узду. Конь захрипел, заметался, выкатил глаза… Одним словом, натерпелась я с ним страху! — Кэтлин засмеялась и, посмотрев в окно, сообщила: — А мы уже подъезжаем!

Джон Томпсон поджидал их у автобусной остановки в своем видавшем виде «форде» — длинном и массивном, как грузовик. Когда он, обаятельно-внушительный, вылез из машины в джинсовом костюме, стетсоновской шляпе и рыжих сапогах, Лора обомлела. Ну, прямо ковбой с рекламы сигарет «Мальборо»! Нет, пожалуй, он вылитый Роберт Редфорд! Только с усами.

— С приездом, красавицы! — без тени улыбки приветствовал их Джон.

— Братик, знакомься, это Лора Грин!

— Грин? — переспросил Джон. — Подходящая фамилия… Как говорится, молодо-зелено!

— А вы конкретно, что предпочитаете: молодо или зелено? — парировала Лора.

— А я конкретно недолюбливаю и переспелые фрукты, — не остался в долгу местный ковбой.

Ого! А ему, оказывается, палец в рот не клади — всю руку оттяпает.

— Тогда называйте меня просто Лора.

— А я в таком разе просто Джон, — сказал он, подхватывая их сумки.

Ничего себе, даже руки не протянул! — изумилась Лора. Похоже, он вообще человек без жестов! Во всяком случае, никакой ярко выраженной экспрессии… С ума сойдешь, пока его растормошишь! — пришла к выводу Лора, искоса поглядывая на объект своей дипломной работы.

— Прошу, располагайтесь! — Джон распахнул заднюю дверцу.

— Братец, а нельзя ли поделикатней? — спросила Кэтлин с нажимом в голосе. — Лора хорошая, я с ней не конфликтую и тебе не советую!

— Рад с вами познакомиться, Лора! — отрубил Джон и сел за руль.

А ведь этот мужлан по-своему красив! Глаза серо-голубые, очень светлые, брови и усы темно-русые… Интересно, а волосы какие? Под шляпой ничего не разберешь. Голос низкий, с хрипотцой… Черты лица мужественные, подбородок квадратный, скулы высокие… Колоритный тип, ничего не скажешь! — размышляла Лора, потерявшись, как в пустыне, в большом автомобиле Джона Томпсона и в своих раздумьях.

— Лора, ты как, в порядке? — спросила Кэтлин.

— В полном, — отозвалась Лора.

— Прекрасно! Сейчас приедем, накроем стол, поужинаем…

— А я сразу на боковую! — бросил Джон, не оборачиваясь.

— Ну уж это дудки! — возразила Кэтлин. — А поговорить?

— Мне в пять вставать, так что мое участие в посиделках отменяется.

— А куда это вам в такую рань? — подала голос Лора.

— На верхнее пастбище, моя дражайшая гостья! Буду стадо перегонять.

— А мне можно с вами?

— Это еще зачем?

— Джон, — вмешалась Кэтлин, — Лоре для дипломной работы нужно сделать несколько фотоснимков. На верхнем пастбище такие красоты, каких в городе днем с огнем не сыщешь!

— А наша городская гостья имеет представление, что такое пастбище? — усмехнулся Джон.

— Перестань, Джон! Ответь, берешь ее с собой или нет?

— Выезжаем в пять тридцать! И ни минутой позже. Годится?

— Вполне, — ответила Лора.

— Ну, тогда лады! — буркнул Джон. Когда приехали на ранчо, дождь ливанул как из ведра.

— Господи, прямо потоп! — простонала Лора. — Так я и знала!..

— Мужайтесь, моя дражайшая гостья! Небось не сахарная, не растаете…

— Джон, ты опять за свое? — ополчилась на него Кэтлин.

— Ладно, молчу! — бросил он и больше не проронил ни слова.

Ферма, миниатюрный замок из природного камня, произвела на Лору сильное впечатление. На верхний этаж, где были две спальни, прямо из гостиной вела каменная лестница с перилами из кованого железа. А в гостиной чего только не было: кожаный диван, полки с книгами, звериные шкуры и камин, в котором Джон сразу развел огонь.

— На кухне в холодильнике полным-полно жратвы! Дик всякой всячины наготовил… Так что хозяйничайте тут сами, а я пошел спать, — сказал он и затопал вверх по лестнице.

После ужина Лора с Кэтлин вышли на крытую террасу, откуда открывался живописный вид на реку с долиной и зеленеющие вдали скалистые гряды. Дождь перестал, но было прохладно.