Любовная история галлов - страница 3
Это письмо, которое знатоки нашли бы многообещающим, Кандолю таким не показалось, ибо тщеславный молодой человек ожидал менее завуалированных нежных признаний. Разочарование помешало ему быть столь настойчивым, как того хотелось бы Арделизе. Кандоль воображал ее гораздо менее доступной, чем она была на самом деле; его колебания могли бы затянуться, не поступись красавица скромностью и не пойди ему навстречу так явно, что он мог предпринять в отношении нее все что угодно, не слишком при этом рискуя.
Когда дело сладилось, он не замедлил выяснить, что между Арделизой и Ороондатом существуют тайные сношения. Влюбленный не видит обычно дальше собственного носа; счастливый же любовник поглядывает направо и налево и скоро обнаруживает соперника. Кандоль стал сетовать на это обстоятельство. Возлюбленная назвала его жалобы причудами, а его самого тираном и гневалась так сильно, что он попросил у нее прощения и был рад, когда удалось ее смягчить. Спокойствие, однако, продлилось недолго. Со своей стороны, Ороондат тоже дал волю упрекам — разумеется, столь же бесполезным. Видя, что ему не удастся оттеснить соперника, он втихомолку посоветовал Лениксу запретить жене встречаться с Кандолем. Естественно, запрет только разжег страсть любовников, и они нашли тысячу новых и более удобных способов свидеться.
Тем не менее преимущество на поле битвы осталось за Ороондатом, и Кандоль вновь принялся за свои жалобы, но все его усилия изгнать соперника ни к чему не привели. Арделиза заявила, что он заботится лишь о собственных интересах и ему все равно, если он ее погубит: ведь запрети она Ороондату навещать ее, и муж, и все общество поймут, почему ей пришлось им пожертвовать. Арделиза, не любившая Ороондата так пылко, как Кандоля, не желала, однако, его терять — во-первых, потому, что двое лучше, чем один, а во-вторых, потому, что кокеткам хорошо известно: малая толика ревности скорее способна удержать любовника, нежели безмятежное спокойствие.
Тем временем в Арделизу влюбился Криспен, человек довольно пожилой и низкого звания, но очень богатый. Узнав, что она увлекается игрой>8, он подумал, что деньги заменят ему личные качества, и возложил самые радужные надежды на сумму, которую решил ей подарить. Будучи вхож в ее дом, он мог бы прямо поговорить с ней, если б осмелился. Но он опасался завести разговор, чреватый неприятными последствиями в том случае, если бы предложение не встретило благожелательного приема, а потому вознамерился объясниться на бумаге и написал следующее письмо:
Уж сколько раз я любил в своей жизни, сударыня, но никогда так сильно, как Вас. Я в этом уверен потому, что никогда не дал ни одной любовнице больше ста пистолей за ее благосклонность, а за Вашу готов выложить две тысячи. Поразмыслите, прошу Вас, об этом. Деньги нынче на дороге не валяются.
Послание Криспена передала Кинетта, горничная, посвященная во все тайны Арделизы. Красавица немедленно ему ответила:
Я уже и раньше заметила, беседуя с Вами, что Вы умны, но не знала, что Вы так хорошо пишете. Ничего прелестнее Вашего письма я не видывала, и мне будет чрезвычайно приятно получать подобные часто. А пока я буду рада побеседовать с Вами сегодня в шесть часов вечера.
Арделиза
Криспен не преминул вовремя явиться на свидание, притом в самом подобающем виде, то есть с мешком и любовным снаряжением. Проводив гостя в будуар хозяйки, Кинетта оставила их наедине.
— Вот, сударыня, — сказал он, показывая свою ношу, — такое не каждый день встретишь; так как же, берете?
— По рукам, — отвечала Арделиза. — Мы неплохо позабавимся. Пересчитав две тысячи пистолей>9, о которых они договорились, она заперла их в шкатулку и легла на кушетку рядом с Криспеном.
— Никто в Галлии, сударь, — сказала она, — не пишет так, как вы. И вот что я вам скажу — не для того, чтобы показаться остроумной; да, впрочем, я знаю мало людей, наделенных острым умом. Большинство мужчин говорят женщинам одни глупости. Когда же сочиняют нежное послание, то воображают, будто удачно выразились, написав, что обожают вас и умрут, если вы их не полюбите, а коль скоро вы окажете им эту милость, то будут служить вам всю жизнь — словно кто-то нуждается в их службе.