Любовная ловушка - страница 32

– Я поймаю ее, – пообещала Ивлин, пытаясь оттащить Маккерика подальше от полки. Но это было все равно что пытаться сдвинуть с места гору. – Пожалуйста.

К ее облегчению, горец недовольно вздохнул и отступил. Ивлин отпустила его руку, и он засунул нож за пояс.

– Ладно, – проворчал Маккерик. – Только не упусти ее.

Ивлин медленно пошла к полке, заглядывая в блестящие глазки мыши.

– Привет, моя хорошая, – прошептала она. Позади нее фыркнул горец, но Ивлин никак на это не среагировала. – Не бойся, я не причиню тебе зла.

Мышь продолжала сидеть неподвижно, и только усики на ее мордочке дрожали. Ивлин сделала еще шаг и слегка пощелкала языком. Потом сложила ладони и приблизила их к зверьку.

– Иди ко мне, моя маленькая, – сказала она и опять пощелкала языком. – Все в порядке. – Ее пальцы коснулись мышки, и та вдруг прыгнула ей в ладони и замерла.

Ивлин улыбнулась и спрятала маленькое теплое тельце зверька в своих ладонях.

– Ты очень храбрая, – похвалила она мышку.

– Теперь мне понятно, почему тебе было плохо в монастыре, – послышался сзади голос Маккерика.

Ивлин повернулась к нему, готовая выслушать очередную насмешку по поводу ее дара.

– И почему же?

Маккерик, продолжая разбирать припасы, кивнул в сторону ее ладоней.

– У них, похоже, было мало грызунов.

Ивлин с трудом перевела дух, но горец продолжил:

– Ты точно из клана Бьюкененов. Они все колдуны. Понятное дело, ты заколдовала эту мышь, чтобы потом, когда я буду спать, натравить ее на меня.

Ивлин не выдержала и улыбнулась. Да уж, действительно колдунья.

Она не стала спорить с Маккериком, поскольку мало что знала о Бьюкененах, да и вообще не хотела раздражать его, поэтому решила заняться делом – поискать для нового питомца подходящий домик.

– Хорошая мысль, Маккерик, – весело произнесла Ивлин, – я буду звать мышь Усатиком.

– Усатик, – буркнул себе под нос Коналл, недоверчиво качая головой, когда позже опять вышел из хижины, неся на плече колчан со стрелами и лук. Она дала простой полевой мыши имя и поселила ее внутрь вместительной деревянной бутыли, которой нельзя было пользоваться из-за трещины на дне. Коналл пытался урезонить девушку, объясняя, что очень скоро мелкий вредитель прогрызет кусок кожи, которым она обернула горлышко бутыли, выберется наружу и будет есть их зерно.

Но она не слушала. Усатик, по ее мнению, был маленьким серым ангелом, которого Господь послал ей на радость.

Коналл побрел к тому месту, где оставил первую ловушку, надеясь, что найдет там большого длинноухого зайца.

Ивлин испытывала его терпение, но он был совсем не против. Эта девушка из рода Бьюкененов была нужна ему, чтобы спасти его клан, и он был готов мириться с любой ее глупостью, лишь бы она привязалась к нему.

Ради своего клана он был готов на все. Коналл старался не думать о том, как смягчалось ее лицо, когда она говорила с кем-то из ее питомцев, которых уже стало трое. О том, как ее длинная коса касалась изгиба ее бедра. О том, как нежно звучал ее голос, когда она читала ему «Песнь песней». Сегодня вечером он опять попросит Ив почитать ему, лучше всего после сытного обеда из тушеного зайца. Конечно, такой воспитанной даме, как Ив, это занятие покажется по-настоящему романтичным. Может быть, она даже захочет сесть к нему поближе, во время чтения они будут касаться друг друга плечами…

Коналл встряхнулся. Он слишком долго был без женщины, поэтому и мечтает теперь о девушке из клана Бьюкененов, в которой течет английская кровь и которая водит дружбу с дикими зверями.

Впереди, между двумя соснами, он увидел свою ловушку и ускорил шаг. Пустая. И без приманки. Коналл выругался и сел на корточки. Он достал еще один драгоценный кусочек сушеной моркови и онемевшими от холода пальцами осторожно засунул его внутрь ловушки. Потом встал и, сгибаясь под порывами ветра, пошел к другой ловушке.

Та тоже была пустой. Коналл и туда положил приманку, а затем повернул обратно к хижине. Он был очень зол. Похоже, его мечтам о приятном чтении после сытной еды было не суждено сбыться.

Коналл взобрался по заснеженному склону холма и осмотрелся. Если он не ошибался, впереди, по правую руку от него, должен был находиться огромный дуб, под которым был похоронен Ронан.