Любовница - страница 16

– Спасибо.

– Это серьезно? У тебя с Бруно?

Тэра задумалась.

– Мне кажется, с его стороны это серьезно, – заметила мать.

– Да, я знаю.

Именно в этом и заключалась проблема.

– Я надеюсь, ты не причинишь ему боль, – сказала мать, жестко взглянув на Тэру, прежде чем начать убирать со стола.

– Как я причинила боль папе? Ты на это намекаешь? – резко спросила Тэра, уязвленная и обиженная.

– Ты очень сильная, Тэра. Ты берешь жизнь и выжимаешь ее, как большой сочный апельсин.

– Что ты, черт возьми, хочешь сказать?

– Что ты можешь быть очень эгоистичной и очень безжалостной.

Тэра задохнулась от злости.

– Спасибо за убийственную характеристику. У тебя всегда это отлично получается, мамочка.

– Тебя все время приходилось ставить на место. Начиная примерно сполутора лет.

– Боже! Теперь я понимаю, почему я уехала из дому и не хотела возвращаться.

– Ты уехала из дому, потому что твой отец, наконец, заставил тебя посмотреть на себя со стороны…

Тэра сделала глубокий вдох. Гнев разгорался внутри нее. Она знала, что действительно своенравна и эгоистична. У нее трудный характер. Она бунтарка. Но они хотели от нее слишком многого. Он хотел от нее слишком многого. Она задыхалась, чувствовала себя стреноженной, связанной по рукам. Вряд ли родители когда-либо догадывались о том, что творится у нее в душе.

Все это из-за Фредди. Если бы он не умер, когда ему было десять лет, они бы не тряслись так над ней. Они бы не относились к ней как к чему-то особенному, драгоценному, не пытались бы вылепить из нее гения, который пойдет по музыкальным стопам отца и еще гораздо дальше.

Большие зеленые глаза Тэры наполнились слезами. Она посмотрела в холодное усталое лицо матери.

– Мама, давай не будем ссориться. Пожалуйста.

Мать печально улыбнулась.

– Да, теперь уже слишком поздно.

– Если бы я знала, что он болен, я сразу бы вернулась.

– Я знаю, – безучастно сказала мать. – Жаль только, что он не смог повидаться с тобой перед смертью.

Тэра стукнула кулаком по столу.

– О Боже, не надо! Не надо!

– Хорошо. Извини.

Тэре хотелось вскочить на ноги, обнять мать и заплакать. Заплакать вместе с ней. Но она решила не нарушать внешнюю оболочку спокойного самообладания матери. Хрупкое перемирие сохранялось до дня похорон.

Тэра надела темно-синее платье, которое так нравилось ее отцу. Платье было слегка расклешенное от кокетки, с большим белым воротником в пуританском стиле. К нему она надела красные туфли на высоченных каблуках, купленные на доходы от работы в винном баре. Неуместное и бросающееся в глаза сочетание.

Ее мать была в темно-вишневом аккуратном костюме с кремовой шелковой блузкой. Тэра отметила, что мать прекрасно держится.

– Надеюсь, я смогу петь, – сказала Тэра, чувствуя комок в горле.

Она сидела рядом с матерью в черной закрытой машине, глядя на катафалк с украшенным цветами гробом, который медленно двигался перед ними по дороге в церковь.

Бруно тоже находился здесь, поддерживая и утешая своим присутствием и чувствуя себя уже почти членом семьи.

– Я тоже надеюсь, что сможешь, – сухо ответила мать. – Именно ты подняла эту суматоху. Каково будет органисту, который день и ночь разучивал свою партию, если в итоге ему не придется ее играть.

– Это понравилось бы папе, – сказала Тэра, вдруг почувствовав себя маленькой девочкой, потерявшей надежду угодить горячо любимым родителям. – Ведь правда?

Мать улыбнулась.

– Да. Понравилось бы. – Она глубоко, прерывисто вздохнула.

– О Боже! Это так ужасно! – всхлипнула Тэра, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

– Да. Все люди смертны, – обыденным голосом сказала мать. – Нам кажется, что этого не должно случаться с нашими близкими, что они должны жить вечно. Но со временем мы примиряемся с их уходом.

Тэра посмотрела на собранное, полное достоинства лицо матери. Ей пришла в голову мысль, что потеря ребенка может сделать женщину невосприимчивой ко всем дальнейшим ударам судьбы.

Церковь была переполнена. Тэра припомнила, что на похоронах, на которых ей приходилось присутствовать раньше, было до обидного мало людей. Странным образом ее успокоило и приободрило это внешнее свидетельство того, что жизнь ее отца была оценена.