Любовница - страница 58

Репетиция должна была вот-вот начаться. Тэра была уже на сцене, болтая и перекидываясь шутками со скрипачами. Она предпринимала героические усилия, чтобы скрыть нервное напряжение. Ей казалось, что ее нервы сплелись в тугой спутанный комок, который застрял у нее где-то под ложечкой.

Сол немного задерживался из-за разговора с менеджером оркестра. Неожиданно он появился за пультом, прямой, неподвижный и в то же время полный энергии. Шорох пробежал по оркестру, и все глаза устремились к высокой, собранной фигуре, стоящей перед ними.

Его глаза, как всегда, пробежали по рядам музыкантов и на короткий миг остановились на Тэре.

– Леди и джентльмены, – с улыбкой сказал он, – прошу вас поприветствовать солистку.

Поднялся одобрительный шум. Всплеск аплодисментов. Гул литавр. Все с удовольствием приветствовали Тэру, которая не только была дочерью их давнего коллеги, но и была теперь связана романтическими и скандальными узами с их выдающимся музыкальным руководителем.

Сол дождался тишины. Но как только он собрался сказать несколько слов о концерте Элгара и манере, в которой его следовало играть, его перебил лидер оркестра, обходительный мужчина, шутливо прозванный "главным тореадором".

– Маэстро, разве вы не собираетесь рассказать Тэре назидательную историю? Ведь она впервые на сцене.

Сол прищурил глаза и улыбнулся.

– Ах, да. – Он посмотрел сверху вниз на Тэру, а она – снизу вверх на него. – Вступительное слово для дебютантов. Когда я работал в оркестре в Мюнхене, там был один фаготист, – объяснил он. – Хитрый старый черт. Он знал о музыке все. Он любил сидеть в полутемных пивных подвальчиках и рассказывать анекдоты о дирижерах.

Он замолчал.

– И что же дальше? – спросила Тэра.

– Он утверждал, что, когда перед оркестром появляется новый дирижер, музыканты сразу понимают, кто здесь хозяин – он или они. Еще до того как бедняга берет в руки дирижерскую палочку, они уже точно знают, кто будет задавать тон.

– Мне кажется, я знаю, кто задает тон в этом оркестре, – вставила Тэра. В ее глазах сверкали искорки. – У этой истории есть счастливый конец? – поинтересовалась она.

– О, разумеется. Музыканты должны быть компетентны и послушны. Включая солистов.

– Итак, слабонервные, мятежные духом или недостаточно техничные могут уйти сразу? В этом мораль истории? Что ж, я остаюсь! – заявила Тэра, вызвав среди музыкантов гул одобрения.

– Хорошо. Тогда перейдем к делу. – Ксавьер снова стал суровым и целеустремленным. – Концерт Элгара, леди и джентльмены. Великое произведение искусства. Изысканная вещь. Давайте постараемся не испортить ее.

Он положил руки на изогнутый медный поручень. На его собранном лице появилось увлеченное выражение.

– Эдуард Элгар был композитором огромного обаяния, – начал он. – Для его музыки характерны вкус и воспитанность ушедших веков. Это музыка величайшего достоинства, величайшей красоты и истинного благородства. Она исполнена ностальгической тоски по прошлому.

Слушая его, Тэра представила картину: подернутый дымкой июньский полдень в старом английском саду. Две стройные элегантные женщины в белых муслиновых платьях – так могла бы выглядеть повзрослевшая Алессандра или молодая Джорджиана – медленно идут по шелковистой лужайке, дружески беседуя. Сол продолжал говорить.

– Этот великий концерт, который мы собираемся исполнить, любят за его поэзию и романтичность. – Он остановился и внимательно посмотрел на Тэру, – Я хочу, чтобы наши слушатели прониклись духом Англии прошлых веков. Я хочу, чтобы они испытали те же сожаления, которые испытывал композитор, когда писал эту музыку, раздумывая над уходящими годами своей жизни и о славе прошедшей эпохи.

Боже мой, как вдохновенно он говорит, подумала Тэра, чувствуя комок в горле.

– И помните, – продолжал Сол спокойным завораживающим голосом, – что Эдуард Элгар сам был прекрасным скрипачом и хорошо знал все подводные камни этого произведения. – Он строго посмотрел на Тэру.

Сол! Ты что, пытаешься запугать меня до смерти, хотелось сказать Таре. Но она понимала, что сейчас это не было игрой. Сейчас Сол был в высшей степени серьезен, в высшей степени воодушевлен и искренен. Его душа была обнажена, и он ожидал того же от других, ради музыкального совершенства, не только технического, но и духовного.