Любовница. Война сердец - страница 34

Хоть в ней и не было замочной скважины, она была похожа на шкатулку для драгоценностей. Однако сейчас там, конечно же, не было драгоценностей; леди София носила фамильные ценности Гамильтонов и будет продолжать делать это, пока Гарри не женится. Делия задавалась вопросом, спала ли леди София когда-либо в этой комнате, или сэр Эндрю переехал в Клифтон сразу же после их женитьбы — Себастьян не рассказывал ей об этом. Воспользуется ли леди София когда-нибудь этой коробочкой, узнает ли она ее когда-либо? Сомнения оставили Делию, когда она открыла крышку. Внутренности из палисандрового дерева, выстланные красным шелком, были пусты. Тем не менее это была приятная вещица, и она взяла ее с собой на кровать, чтобы рассмотреть ее, сидя на краю атласного стеганого покрывала. В коробочке был центральный поддон, который она удалила. Затем она подняла вторую покрытую шелком панель со дна, и тогда открылось еще одно неглубокое отделение в основании, снабженное замочной скважиной.

Это был прекрасный тайник, если вы собирались оставить что-либо секретное для леди Бирлингдина. Она понятия не имела, что Себастьян собирался найти в доме, но если кто-нибудь еще должен был наткнуться на эту коробочку, было гораздо лучше, конечно же, чтобы другая женщина увидела ее первой.

Инстинкт подсказал ей, прежде чем она повернула ключ, что внутри должно быть что-нибудь.

Там был листок свернутой бумаги с единственным именем, наспех написанным снаружи. Делия развернула его и прочитала сообщение, затем посидела, глядя на небо через высокие окна в течение некоторого времени, и прочитала еще раз.

Она закрыла отделение, вернула на место перегородки и поставила коробочку обратно на стол.

Гораздо позже она дала Себастьяну ключ и получила взамен одну из его особенных улыбок. Пусть он посмотрит.

Жак чуть не опоздал. Сначала он пошел к конюшням, думая, что София, скорее всего, будет там до последней минуты, но обнаружил только Митчелла и нескольких конюхов из Клифтона, а затем, после угроз и подкупа официального лица, ему позволили войти. Конюшни были переполненными и шумными, в стойлах и в загонах повсюду он уловил беспокойство лошадей. Некоторые из них просто боялись, и он сочувствовал им: он всегда питал отвращение к скачкам.

Оттуда он пошел мимо огороженной площадки по направлению к большому шатру, на который указал Митчелл. Его голова гудела. С каждым шагом его решимость колебалась между двумя полюсами: он правильно сделал, что пришел, или он не должен быть здесь. Принимая во внимание тот факт, что его самые глубокие желания касались Софии, его присутствие здесь было неминуемым. Но в один момент он заколебался и чуть не остановился. Его путь был суровым, он полностью посвятил себя ему, неважно, каким ужасным должен был оказаться результат. Идти к ней сейчас, смотреть в ее красивое лицо и тем не менее снова лгать ей казалось ему жестокой насмешкой. Но он должен был увидеть ее еще раз.

Он мог предположить, что это будет ужасно. Когда Жак вошел в шатер, он сразу заметил, как сильно она побледнела. София была взволнованной, старалась найти оправдание, и даже дрожь радости, которую он различил в ее лице, не вызвала у нее улыбки. Жак знал — почему: скачки поглотили всю ее энергию. Но его ожидало худшее, потому что когда он поприветствовал ее, подмигнул Гарри и повернулся, чтобы выразить почтение адмиралу, то встретился с его ледяным пристальным взглядом. Он едва получил ответ на свой поклон. Человек, который написал письмо, спасшее ему жизнь, теперь не желал обменяться с ним даже несколькими холодными словами.

В прошлом эта реакция «дорогого папы» не получила бы ее сопротивления. Сегодня же он увидел, с болезненным напряжением его глубочайших чувств, какой непреклонной и твердой ее сделала любовь. Она улыбнулась своему отцу, попросила, чтобы он объяснил что-то Гарри, а затем с Жаком направилась к открытой части большого пустого шатра, оставляя позади стол с закусками и множество стульев, туда, где открывался хороший обзор на беговую дорожку неподалеку от финишной линии.

Он дал ей возможность заговорить первой.