Любовные каникулы - страница 50

Там на Таити,

Вдали от событий,

От мира, где Сити туман... —

вспомнила я вдруг слова старого, доброго фокстрота.

— Можно к вам присоединиться, мадам? — раздался над моим ухом чей-то скрипучий голосок.

Мамочки родные! Та самая тетка, что мы видели в аэропорту! Тетка на кривых ножках и в идиотском парике. Я очки так приподнимаю, окидываю ее изучающим взглядом и начинаю понимать, что, наверное, я все-таки действительно сошла с ума. Это не женщина... Это мужчина... И кто бы вы думали? Репортеришка, который все время крутился вокруг нас с Георгом в Венеции. Вот гад! Выследил!

Сразу в голове мелькнула мысль — закричать, поднять скандал, опозорить его с головы до ног, чтобы его приняли за трансвестита. Ну, скажите, это нормально здоровенному мужику наряжаться в женское платье? Но он, будто уловив мои скандальные намерения, умоляюще посмотрел на меня и приложил палец к губам:

— Прошу вас... Не нужно... Я все объясню...

Интересно-интересно... Что ж, объясни, голубчик. Объясни, какими судьбами?

Он подсел рядышком, по-девичьи оправил юбку, подозрительно оглянулся по сторонам. Омерзительный урод.

— Приятная встреча, — выдавила я. — По какому случаю маскарад?

— В целях конспирации, — таинственно произнес представитель прессы. — Приходится маскироваться.

— Что так?

— Конкуренты, чтоб им пусто... — Он щелкнул пальцами, и через секунду к столику подбежал официант. — Попить что-нибудь, пожалуйста. Если можно, простой воды.

Надо же... А у него неплохо получается голос менять. От женского не отличишь. С придыханием, с кокетством, да еще и губки язычком облизал. Ужас! Вымирает мужская раса. Грядет демографический кризис.

— Это хорошо, что я вас в одиночестве застал. Очень хорошо... — Теперь он говорил своим натуральным, всамделишным голосом. — Не хотелось бы беседовать с вами при Его Высочестве...

— Только идеальная пара вряд ли из нас получится. Я не интересуюсь женщинами, — не удержалась, съязвила. Но он пропустил мою колкость мимо ушей.

— О вашем бегстве прознали...

Я, признаться, опешила. Кто прознал? К чему такая таинственность?

— Я не понимаю... Вы, собственно, о чем?

— Вам угрожает опасность.

Вот те раз! Не успела отдохнуть хорошенько, а уже опасность угрожает.

— Если это шутка, то крайне неудачная.

— Что вы! Какие могут быть шутки! Вас хотят скомпрометировать, понимаете?

— Это как?

— Точно не знаю. Вариантов множество.

— Зачем? Кому это нужно?

— Есть люди... — Журналист вздохнул.

— Ваша пишущая братия? — Я высказала догадку.

— Нет, нет, что вы... Это совсем другой уровень... — Он многозначительно поднял пальчик с накрашенным ярко-красным лаком ногтем. — Семья принца Георга... Они категорически против... Для них ваша связь — национальный позор...

— Семья? — Я аж подскочила на стуле. Да... Видно, Гоша тому белобрысому мало врезал. Или это и в самом деле настолько серьезно? — И что же мне делать?

— Остерегаться незнакомцев.

— Вас, например?

— Ну, какой же я незнакомец? Я, можно сказать, ваш доброжелатель, друг. — Он улыбнулся, обнажая неровные, прокуренные зубки. Они уж совсем не вязались с его нежно-женственным обликом. — Хотел помочь, предупредить, но ни одно доброе дело не остается безнаказанным... Мой багаж потерялся, а в нем все вещи, брюки, пиджаки, рубашки... Теперь приходится ходить в этом позорном наряде... Я так боялся, что за мной увяжутся бульварные писаки, которые готовы мать родную продать, лишь бы покопаться в чужом белье. Вот и решил сменить имидж, чтобы никто не узнал.

— Бульварные писаки? Что, есть и такие? — съязвила я. — Ужас, до чего свободная пресса дошла! Приходится скрываться... А не противно?

— Противно... Но с другой стороны, очень даже романтично.

— А почему бы не купить себе костюм?

— Ни кошелька, ни кредитной карточки. Все осталось в сумке, а сумка улетела неизвестно куда... Меня и в отель поселили под честное слово... Не знаю уж, как расплачиваться...

— Я спрошу у Георга...

— Очень меня выручите... Мне много не надо. Только на одежду да на обратный билет...

— А откуда вы все это узнали? Ну, про семью Его Высочества? — Мне что-то с трудом верилось в искренность его дружеских потуг. Знаю я таких друзей...