Любовный пасьянс - страница 44
— Извини, тебя не спросила, — огрызнулась Вика.
Сейчас Андрей заметно осмелел и держался почти развязно. Наверное, выпитый в «Русиче» «Абсолют» действовал.
— Ну, это я так, просто посоветовал… — он пожал плечами и хитро прищурился на Вику: — А хочешь, устрою?
— Спасибо, нет.
Вика выразительно посмотрела на него, намекая, что пора бы заканчивать осмотр помещения. Но Андрей ее взгляда явно не понял. «Сейчас он похож не на поросенка, а на толстого борова», — промелькнуло у Вики в голове. Он уселся за стол и положил пухлый подбородок на скрещенные ладони:
— Может быть, у тебя найдется чай или кофе для мужа?
От такой наглости Вика остолбенела. Да уж, вот тебе и безобидный поросеночек!
— Мужем ты будешь завтра, — сдержанно сказала она. — И кофе с чаем будешь пить здесь завтра.
— Ну Викуся! — протянул Андрей. — Ну не будь такой жестокой!
Неожиданно он приподнялся, протянул руку и рванул Вику к себе с такой силой, что она почти упала ему на колени. Он обхватил ее обеими руками — Господи, какой же он, оказывается, сильный — и грубо прижал к себе. Толстые липкие губы оказались у Викиного уха.
— Ну что ты ломаешься, дурочка, — прохрипел Андрей, — что комедию корчишь! Актриса, блин!
Вика, на секунду растерявшаяся от возмущения, сразу пришла в себя. Коротким и точным движением ударив его в солнечное сплетение она увернулась и выскользнула из Андреевых рук.
— А ну, пошел вон, болван.
Вика не кричала, ее голос был ровным и спокойным. В два шага она очутилась в коридоре, открыла входную дверь и выбросила на лестничную клетку его пальто и ботинки.
— Пошел вон, — повторила она. — И чтобы духу твоего здесь не было. Никогда.
— Но…
— Пошел вон, — в третий раз повторила Вика.
Когда за Андреем захлопнулась дверь, Вика достала из сумочки записную книжку и набрала номер Аникеева.
— Ты соображаешь, что ты наделал! — Всеволод Кириллович ходил из угла в угол своего роскошного домашнего кабинета, — ты вообще хоть что-нибудь соображаешь?
Андрей, понурившись, стоял перед ним, склонив голову. Сейчас он был похож не на счастливого поросенка, а на мокрую курицу.
— Тебе что, других баб мало?
— Но папа…
— Что «папа»?
— Она же актриса! Что ей, в новинку, что ли? Да она бы обиделась, если бы я к ней не пристал!
— Дурак, — в сердцах сказал Аникеев. — Ну какой дурак! Виктория Петровна — женщина крайне неглупая и трезвомыслящая. Ты дал ей отличный повод красиво выйти из игры и чуть не спутал мне все карты.
— Но папа…
— Молчать! Завтра купишь цветы — розы, самые дорогие и побольше, — и на коленях будешь просить прощение! И если еще хоть раз…
Аникеев фразу не окончил, но взглянул на сына достаточно выразительно.
— Нет, что ты, что ты! — испуганно забормотал Андрей. — Я все сделаю, все, что надо!
— Вот и ладненько, — Всеволод Кириллович внезапно успокоился. — А сейчас иди, мне надо побыть одному.
Андрей попятился к выходу, и через секунду его как ветром сдуло. Аникеев опустился на мягкие кожаные подушки дивана и глубоко задумался.
Спустя некоторое время в кабинет тихо постучали, а затем дверь приоткрылась, пропуская дородную фигуру Элеоноры Иосифовны.
— Сева, ты работаешь? Можно к тебе?
Аникеев поднял голову:
— Что, Элечка?
Элеонора Иосифовна, шурша атласом безумно дорогого домашнего халата, вплыла в комнату, распространяя вокруг себя сладкий запах не менее дорогих духов. У Аникеева дрогнули ноздри: столько лет женаты, а он все еще испытывает в присутствии жены ощутимое волнение. Все-таки она очень сексуальна его Элечка: роскошные формы, белая гладкая кожа, глубокий вырез атласного халата открывает высокую полную шею и ложбинку между грудями. Немудрено, что в свое время он от этой женщины просто терял голову, сходил с ума. Женился на ней, несмотря на ее бурное прошлое, и ни разу об этом не пожалел.
Элечка присела на подлокотник дивана и положила мужу на плечо холеную руку с розовыми перламутровыми ноготками:
— Напрасно ты так взъелся на Андрюшу.
Аникеев вздохнул:
— Удивляюсь, как у нас с тобой получился такой сын. И в кого он пошел?
Элеонора Иосифовна благоразумно проигнорировала мужнину реплику. Она-то считала, что сын — точная копия папаши. Белая полная рука переместилась с плеча на затылок, и пальчики стали нежно массировать лысеющую голову Всеволода Кирилловича. Тот блаженно вздохнул: