Любовный розыгрыш - страница 14

— Если вы мисс Гейл, мне велено отвезти вас в поместье «Голубая лагуна», это на восточной стороне побережья.

— Да, я — миссис Гейл. Но кто дал вам это поручение?

Мужчина извлек из кармана шорт визитную карточку.

— Так вы от Жильбера ди Клементе?! — обрадовалась Нэнси, внимательно изучив кусочек картона. На обороте визитки было нацарапано: «Пожалуйста, придите».

Едва веря своей удаче, Нэнси на секунду задумалась.

— А господин Филипп тоже там?

Посланец ухмыльнулся.

— Если бы мистер ди Клементе знал, что на его земле находится Филипп, он бы бросился за ружьем!

Нэнси просияла. Значит, Филипп врал про болезнь своего отца! Адвокат ждет ее! Ну ничего, она найдет способ отомстить интригану! Только сначала надо увидеться с мистером ди Клементе.

— Пошли! — нетерпеливо сказала англичанка, закинув сумку на плечо.

Женщина стоически перенесла путешествие на утлом суденышке, ведь оно приближало ее к заветной цели.

— «Голубая лагуна»! — наконец прокричал сопровождающий.

Берег показался Нэнси абсолютно заброшенным. Только песок и кокосовые пальмы вдоль пустынного пляжа, за которым виднелась зеленая долина между невысоких гор.

— А где же дом? — недоуменно спросила она.

— Чуть дальше по дороге. Вас встретят, не беспокойтесь. — Хозяин суденышка помог гостье сойти на берег.

— Мне надо подождать? — неуверенно спросила Нэнси. Ответа не последовало. Когда она обернулась, оказалось, что абориген отталкивает лодку от берега. — Эй! Не уезжайте же! — предчувствуя недоброе, закричала Нэнси. Она побежала в воду, поднимая фонтанчики серебряных брызг.

Это же ловушка! И заманил ее сюда не кто иной, как Филипп! А она-то хороша, развесила уши. И как теперь отсюда выбираться?

Удрученная, Нэнси вернулась на берег, чтобы как следует осмотреться. И увидела ди Клементе-младшего. На какое-то мгновение англичанка обрадовалась его появлению, но лишь на мгновение!

— Как водичка? — весело осведомился Филипп.

— Замечательная, — неприязненно ответила женщина. — Вы меня снова обманули!

— Может быть, вы сначала выслушаете меня, а уж потом будете ругаться? — Мужчина вел себя как ни в чем не бывало.

Нэнси постаралась успокоиться и взять себя в руки.

— Я полагала, что еду сюда увидеться с вашим отцом!

— Я же вам сказал — он в больнице! — терпеливо, словно говорил с несмышленым ребенком, ответил Филипп.

— Но ведь он вам звонил!

— Да. Он пытался застать меня дома, но ему сказали, где я буду находиться.

— В три часа ночи?

— Как ни печально, но моего отца мало трогает, что другие люди могут в это время спать! — развел руками Филипп. — Если он сам бодрствует, ему наплевать, что кого-то разбудит. Он хотел знать, приехали ли вы.

— Как он себя чувствует? — осторожно поинтересовалась Нэнси.

Филипп хмыкнул.

— Физически неплохо. Отцу не разрешается никого видеть, потому что ему нельзя нервничать.

Женщина удивилась:

— Вы его ненавидите и тем не менее — навещаете?

— Он же мой отец, — просто ответил Филипп.

Что ж, сын не так испорчен, как это кажется, подумала Нэнси с облегчением.

— Как насчет вашего обещания прояснить запутанную ситуацию?..

— Потому-то вы и здесь, — успокоил ее Филипп. — Нужно, чтобы никто не мешал. Каюсь, я воспользовался визиткой отца, чтобы заманить вас, потому что боялся — вы не поедете, если узнаете, что мы останемся наедине. Мне было необходимо привезти вас сюда, Нэнси. Я должен вам многое сказать.

С лица мужчины исчезла усмешка, синие глаза стали совершенно серьезными. Нэнси нахмурилась, раздираемая противоречивыми чувствами.

— Мне не нравятся ваши методы, — холодно изрекла она.

— А мне — методы моего отца, — возразил Филипп. — Именно поэтому мне пришлось привезти вас сюда и именно поэтому вы должны услышать мои объяснения. Вы это заслужили.

Похоже, на этот раз он говорит искренне. Однако все равно надо быть начеку.

— На сей раз ваше объяснение должно быть абсолютно достоверным. Мне кажется, что о намерении вашего отца вам позвонить вы уже знали. И именно поэтому пришли ко мне в номер, чтобы кто-нибудь застал вас там.

— Честное слово, я совершенно не знал, что он будет звонить. — Филипп взглянул на собеседницу с удивлением. — Вас волнует, что о вас думают посторонние, да?