Любовный ураган - страница 8

Девушка искоса смотрела на Джека, маневрирующего между колдобинами, которыми была усеяна улочка, по которой они сейчас ехали, и размышляла о том, даст ли он ей более вразумительный ответ, если она снова спросит его о цели их поездки.

Вероятно, нет, решила она. Похоже, его отношение к правде не отличалось глубиной.

На все ее вопросы он отвечал только так, как, с его точки зрения, было удобно в данный момент. Так что спрашивать его о чем бы то ни было вряд ли имело смысл.

Но, пожалуй, ее отношение к нему тоже нельзя было назвать разумным. Он пробудил в ней такие стороны личности, что даже ее мудрая и острая на язык тетя могла бы почувствовать себя шокированной, узнай она о них.

Она печально подумала о том, что, возможно, именно поэтому Мадрид почти не упоминала имя Джека Джибралтара, когда они говорили по телефону. Должно быть, не знала, как Катерина среагирует на сексапильного и обаятельного компьютерщика, который столь вольно обращался с правдой. Или опасалась играть с огнем?

Катерина попыталась подавить тревогу, возникшую в ней при мысли о делах Мадрид. Ну конечно же ее тетя была честной женщиной. Честной? Во всяком случае в тех вещах, которые действительно были важны. И уж конечно же она не стала бы искажать правду о том, что касалось ее работы, — ведь работа была главным в ее жизни, по сути, она посвятила ей всю себя.

Но что же тогда она делала с такими типами, как Джек Джибралтар? Катерина бросила на него обеспокоенный взгляд.

— А вы давно работаете с моей тетей, мистер Джибралтар? — рискнула она спросить, стараясь придать голосу непринужденность.

— Достаточно давно.

— Достаточно... — прошептала она.

— Да.

— Вы делали спутниковое сканирование и расшифровки, да?

— Ага! — И добавил: — Собственно, меня наняли только для того, чтобы делать расшифровки, но она всегда очень спешила, а из археологического отдела данные подолгу не приходили, так что...

Катерина обернулась к нему, положив руку на спинку сиденья, поэтому вырез блузки вернулся на место.

— Может, в этом заключалась ее ошибка? В том, что она всегда слишком спешила?

Джек провел рукой по волосам, при этом одна особенно выгоревшая прядь оказалась зачесанной назад. Но не сказал ни слова.

— А мистер Бласко участвовал в этом деле с самого начала, не так ли?

— Если вы и так все знаете, зачем спрашиваете меня?

— Бог знает! Но ответов я получаю не так уж много.

— А может, у меня их попросту нет. Об этом вы не подумали? Ведь я просто рабочая лошадка, и больше ничего.

— Да? А тогда почему же вы вышли из темной игры невинным и кристально чистым? Как вам это удалось?

— Потому что я действительно кристально чист и невинен.

Он сказал это, глядя ей прямо в глаза, сказал без малейшего колебания. Катерина закусила губу — впервые у нее зародилось сомнение в своей правоте. Она всегда считала себя способной на то, чтобы отличить честность от нечестности.

Но ведь с такими людьми, как Джек Джибралтар, она раньше не встречалась. И никогда раньше ей так возмутительно не лгали. Но, пожалуй, самым ужасным во всей этой истории было то, что всякий раз, когда он вот так честно смотрел на нее, ей безумно хотелось ему верить!

— Извините, — твердо сказала она, — но на это я не куплюсь.

Автомобиль попал в одну из особенно глубоких ям, и Катерину бросило к приборной доске.

— Знаете, леди, — сказал Джек тихо, — когда мы в последний раз обсуждали ваши покупки, дело кончилось тем, что вы оказались на улице рядом с явно перевозбужденным клиентом.

— Нет, дело кончилось тем, что я оказалась в машине рядом с водителем, который считает, что ограничение скорости имеет отношение к кому угодно, но только не к нему.

Джек снова провел рукой по волосам, а взгляд его уперся в зеркало заднего вида. Вдруг он увидел в нем что-то такое, что заставило его пробормотать по-испански нечто непереводимое. Катерина заглянула ему через плечо и нахмурилась:

— Что, кто-нибудь из друзей?

— Но не из моих. Очевидно, ваш приятель с улицы тоже не сидел на месте, когда мы его покинули. Должно быть, его машина стояла напротив бара.

Катерина прищурилась.

— О ком это вы? О человеке, говорившем со мной возле бара?