Любушки-Любки - страница 48

Вскоре мы вылезли, шутя, изловили и вытащили из воды Малыша. Теперь и я стану так называть свою маму.

Мы протащили Малыша поближе к камину, растерли и каждый из нас укутался в мягкий халат, поданный Эмми. Свои мокрые волосы мы вытерли и обвязали головы полотенцами. Разгоряченные и радостные мы сели за стол у камина.

Мы с удовольствием стали бражничать. Аппетит у всех был хороший, да и выпивать мы стали с удовольствием, тем более что Эмми подала прекрасные вина. Поочередно мы говорили тосты, в которых обычные пожелания чередовались с пожеланиями всех женщин. Особенно красиво говорила Эмми, да и Малыш так же растрогал нас до слез.

Мы и не заметили, как пролетели эти прекрасные и беззаботные часы.

Уже охмелевшие мы сидели перед камином и, глядя то на огонь, то на лица друг друга счастливо беседовали. Конечно, весь наш разговор шел о нас.

Я попросила Эмми рассказать о встрече с Малышом.

Эмми уселась, и тесно прижав к себе маму, стала рассказывать о них. О том, как она впервые столкнулась с Малышом за кулисами и смешно не могла разойтись с ней за сценой, тыкалась вместе с ней в одну и ту же сторону. А на них уже шипел голос балетмейстера, ругала их и шипела, так как они уже как минуту должны были выйти на сцену. А потом она вспомнила, как она взяла шефство над молоденькой балериночкой, еще совсем Малышкой, которая ей помешала выйти на сцену.

Голос ее завораживал и скоро Малыш, уткнувшись в грудь Эмми, стала засыпать.

Эмми осторожно покинула ее и спустя минуту попросила помочь ей перенести Малыша в соседнюю комнату. Мы с ней осторожно перенесли и уложили Малыша на большую и широкую кровать соседней комнаты. В комнате было очень тепло и Малыш, сразу же повернулся на бок и крепко заснул.

Осторожно мы вышли, и Эмми обняла меня за талию.

Я по сравнению с ней казалась девочкой. Меня все еще смущал допущенный мной инцидент. Стараясь загладить свою вину, я слегка обняла Эмми за талию, и мы прошли к камину. Потом уже вдвоем мы сидели, и я дальше слушала Эмми.

— Как ты считаешь? Нам удалось удивить тебя? — Спросила Эмми, слегка пригубив бокал с вином.

Я ответила, что нет. И рассказывала ей о том, что уже давно замечала, как они с мамой тянутся друг к другу и сказала, что я все давно уже поняла. Я сказала, что я сама такая же и это у меня с детства.

Я стала рассказывать Эмми о наблюдениях за своими подружками, о случаях из своей жизни, когда я увлекалась девочками. Эмми внимательно слушала меня и не перебивала. Ее красивые руки теребили кончик халата.

Первоначально я даже не строила никаких планов о близости с этой женщиной. Ведь я только что была свидетелем их взаимной привязанности с мамой. Но я очень хорошо знала себя. Во мне явно преобладала эта безудержная страсть привлечь к себе внимание, особенно красивой девушки. До сих пор я всегда достигала того, чего желала.

Моя обманчивая внешность молоденькой девочки скрывала под собой расчетливую хищницу. Во мне явно преобладали наклонности к женщинам. С виду я сама скромность. К себе особенно я ни чем не привлекала, но стоило мне только заговорить, как я тут же приковывала к себе внимание, особенно молоденьких девчонок. По-видимому, интуитивно, я выработала для себя некую манеру общения, которая притягивала ко мне любую особу женского пола. Все дело в моей собственной откровенности о сексе, описании своих интимных ощущений и наблюдений. То, что тщательно скрывается каждой женщиной, я сделала предельно откровенным и доступным предметом разговоров с облюбованной мной жертвой. Я уже давно обратила внимание на то, что сексуальная информация, рассказанная от своего имени ни разу не оставили равнодушной ни одну женскую особу.

Ведь я хорошо знала, что все женщины от природы до неприличия любопытны, особенно того, что касается секса.

Сказались годы и опыт общения с капризными и не в меру скромными сверстницами по балету.

Сама не замечая, я за разговором, как то незаметно, но привлекла к себе внимание Эмми. Когда я начала говорить о Белке она оживилась и попросила рассказывать о ней, более подробней.