Любящие сестры - страница 44

Но синие глаза Энни, неотрывно глядевшие на нее, словно говорили: «Я не претендую на твою тайну, обещай только сохранить мою».

Но разве она имеет право обещать? Даже после того, что рассказала Энни. Долли, безусловно, верит ей, но тем не менее Вэл остается отцом Лорел. Разве справедливо отнимать у отца ребенка? Притом у Вэла могут быть оправдания, надо выслушать и его сторону.

Она взглянула в знакомые глаза Энни – такие похожие на глаза Ив, что в них больно было смотреть, и, сама того не ожидая, произнесла:

– Вэл ничего не будет знать. Можешь положиться на меня. Пей чай, а то остынет. И давай подумаем, как исправить положение, пока дела не зашли слишком далеко.

– Энни, а почему мы не будем праздновать Рождество у тети Долли? – Лорел остановилась посреди тротуара, глядя на сестру снизу вверх. Энни подавила приступ раздражения. «Ну сколько раз повторять одно и то же! Неужели нельзя просто взять и поверить мне?»

Но ни одного резкого слова не сорвалось с ее губ. Конечно, Лорел трудно это понять. Почему она должна провести праздник без гостей и без угощения, когда можно поехать к Долли, где их ждет елка и куча подарков?

Энни взяла руку сестренки, одетую в перчатку, и пожала ее.

– Понимаешь, Лори, мы не можем пойти к ней, потому что это не безопасно, – осторожно объяснила она. – Люди увидят нас, кто-нибудь сообщит Вэлу.

Что если как раз в эту минуту самолет Вэла приближается к Нью-Йорку? Конечно, ему мало дела до Лорел, в этом можно не сомневаться, но он не замедлит разлучить их при малейшей возможности, просто чтобы отомстить Энни.

Опустив голову, Лорел молча стояла перед ней. А вдруг она хочет вернуться в Бель Жардэн к Вэлу без нее? Сердце сразу оцепенело от холода, совсем как ее потрескавшиеся от мороза красные руки. А может рассказать Лорел обо всем, что произошло той ночью между ней и Взлом, – настоящую причину побега?

Нет, это слишком жестоко по отношению к сестре. Лучше вообще позабыть обо всем этом.

Боже мой, разве она может понять, как я боюсь! Она ведь еще ребенок.

– Но ты же ходишь к тете Долли на работу, – напомнила Лорел. – Это, значит, не опасно?

– В магазине никто, кроме Глории, не знает, что она моя тетя, – объяснила Энни. – А в доме у нее есть консьерж, уборщик, любопытные соседи. Если мы начнем бывать там, очень скоро вся округа об этом узнает. – Она слегка подтолкнула сестру: – Ну, пошли, а то опоздаем.

Почти всегда Лорел ходила в школу с подружкой Рупой Бадриш, которая жила в их доме, но сегодня Рупа заболела. Конечно, Лори вполне большая, чтобы ходить без провожатых, но Энни любила быть в ее компании. Впрочем, сегодняшний разговор заставил ее пожалеть, что она не пошла сразу на работу.

Лорел снова взглянула на нее:

– Ну и пускай знают! Я ненавижу эту квартиру! Там холодно и противно… и… и… – голос у нее задрожал, – и нам придется быть одним все Рождество!

– С нами будут Груберманы.

– Они же не празднуют Рождество! – Большие голубые глаза Лорел наполнились слезами.

Боясь, что Лорел заметит слезы на ее глазах, Энни стала смотреть в сторону, глядя на стоящие у обочины пустые машины, на грязь вперемешку с солью, истыканную желтыми собачьими струйками, – все, что осталось от прошедшего на прошлой неделе снегопада.

– Я знаю, что они не верят в Рождество, – ответила она наконец, стараясь говорить ровным голосом. – Они евреи. – От ее слов в воздухе появлялись и исчезали легкие облачка морозного пара.

– Им даже запрещено произносить это слово! – воскликнула Лорел. – Сара мне говорила. Потому что оно связано с Христом. – Она ожесточенно поддала ногой смятый картонный стаканчик, так что он отлетел далеко в сторону. – Мы и сами скоро будем, как евреи, если у нас не будет даже елки!

Энни не знала, что ответить. Ей тоже хотелось праздника, и не только ради Лорел. Может, взять деньги, которые предлагает Долли? В тот день, сжимая в руке кучу банкнот, Долли умоляла ее взять их. Но что-то удержало Энни от этого шага. Даже когда Долли предложила дать их взаймы. Разве Энни сможет хоть когда-нибудь выплатить этот долг? А если она примет их как милость, не будет ли это предательством по отношению к Мусе? Мать как-то назвала Долли двуглавой змеей в траве. Разве это не доказательство, что Долли, хотя она и выглядит очень доброй, нельзя доверять?