Люди, боги, звери - страница 54

«Мне известно, что вы совершили преступление и не хотите признаваться. Если будете и дальше в молчанку играть, мужчин пристрелю, а женщин отправлю для допроса в Улясутай».

Все это я произнес решительно и твердо — они совершенно вывели меня из себя. Неожиданно первой заговорила стриженая.

«Ладно. Все расскажу», — сказала она.

Я попросил принести ручку, бумагу и чернила. Мои солдаты должны были засвидетельствовать ее слова. Так я записал показания жены Пузикова — кровавый, чудовищный рассказ.

«Мой муж и я — большевистские комиссары, нас послали сюда выяснить, сколько белых офицеров скрывается в Монголии. Старик Бобров знал нас раньше. Мы хотели скрыться, но Канин удержал нас. Бобров несметно богат, сказал он, давно пора ограбить его и убить. Мы согласились участвовать в деле и для этого заманили на станцию молодого Боброва — якобы поиграть в карты. Когда он собрался домой, муж выстрелил ему в затылок. Потом все мы поехали к Бобровым. Взобравшись на забор, я бросила собакам отравленное мясо, и они все передохли через несколько минут. Мы попрыгали во двор. Первой из дома вышла жена Боброва. Прятавшийся за дверью Пузиков убил ее топором, старика мы прикончили во сне. Услышав шум, из своей комнаты выбежала девочка, ее убил Канин выстрелом в голову. Затем мы забрали все ценные вещи и подожгли дом, спалив также лошадей и скот. Огонь уничтожил все следы, и, если бы не ваш приезд и не глупое поведение моих товарищей, все было бы шито-крыто».

— …Гнусное дело, — продолжал лейтенант, когда мы возвращались на станцию. — У меня волосы на голове встали дыбом во время невозмутимого рассказа этой молодой женщины, почти ребенка. Только тогда я полностью осознал, какое зло принес в мир большевизм, отнявший у людей веру, страх Божий и совесть. Тогда я понял, что все честные люди должны неотступно бороться с этим самым опасным врагом человечества, бороться до конца, пока не оставят силы.

Недалеко от дороги на снегу что-то темнело.

— Что там такое? — поинтересовался я.

— Убийца Пузиков, которого я собственноручно пристрелил, — отвечал лейтенант. — Прикончил бы и Пузикову с Каниным, но пожалел его жену — еще не научился убивать женщин. Отправлю их с вами в Улясутай под охраной солдат. Впрочем, им уготован тот же конец — монголы будут судить их за убийство и, конечно, приговорят к смертной казни.

Вот что случилось на берегу Тисингола, где над болотами загораются блуждающие огоньки и где после недавнего землетрясения почва разверзлась, образовав трещину более двухсот миль длиной. Может, через эту трещину и проникли к нам из самого ада Пузиковы, Канины и подобные им, которые стремятся заразить весь мир страхом, втянуть его в преступление. Один из солдат лейтенанта Иванова, бледный как смерть, молился всю дорогу, называя убийц «слугами сатаны».

Путешествие от Тисингола в Улясутай в обществе этих негодяев не доставило нам удовольствия. Мы с другом утратили обычное присутствие духа и трезвость мысли. Канин все время напряженно о чем-то думал, в то время как бесстыжая женщина смеялась, курила и шутила с солдатами и некоторыми из наших спутников. Наконец мы переправились через Джагистай и уже через несколько часов смогли различить вдали сначала крепость, а затем и низенькие кирпичные постройки, теснящиеся на равнине. Это и был Улясутай.

В очередной раз нас закрутило в вихре событий. За время нашего двухнедельного отсутствия произошло много нового. Китайский комиссар Ван Сяо-цун посылал в Ургу одного за другим одиннадцать своих разведчиков, но никто из них не вернулся. Положение в Монголии оставалось неясным. Русский отряд, пополнившись за счет беженцев, продолжал свое тайное существование, о чем не могли не знать китайцы с их мощной агентурной сетью. Ни один русский и, более того, ни один иностранец не покинули город — все, вооружившись, выжидали. Ночью во всех жизненно важных точках города стояли часовые — это была инициатива предусмотрительных китайцев. По приказу комиссара все китайские торговцы, у которых наличествовало оружие, раздали его своим служащим, а оставшееся вооружение передали властям, те же с его помощью создали специальный гарнизон из двухсот кули. Затем власти за хватили монгольский арсенал, распределив оружие между китайскими сельскохозяйственными рабочими, живущими в наган-хушунах