Люди, горы, небо - страница 47

— Положение таково, — говорил комиссар, — что немцы сейчас вряд ли предполагают, какая нас здесь масса. — Он подчеркнул округлым движением руки последнее слово, как бы подержал его на весу. — Стерегут одиночек, ждут их выхода. А мы на прорыв массой двинем! Внезапностью их ошарашим, тем более что дело предстоит ночное.

В подглазьях у него слежалась застарелая пыль, которая сейчас, подсохнув, отваливалась крошками, словно кора. Верно, не догадывался он об этом, но вот такой невидный, неотличимый от любого, кто здесь остался, он обрел даже как бы некую дополнительную силу и власть над умами. Да и кого, впрочем, тут было за Советскую власть агитировать? Каждый знал, чего хочет, почему остался в пещерах.

— Замуруем себя пока до ночи, — сказал комиссар, — завалимся в пещерах камнями. Живыми врагу не дадимся.

А ночью пошли на прорыв. Налево и направо, где еще днем засекли по слуху огневые точки, заранее договорившись, швырнули последние гранаты. Пулеметы — правда, не все — захлебнулись, противник и впрямь ничего подобного не ждал, был ошеломлен и подавлен. Кто–то рядом упал, кто–то пронзительно вскрикнул, подшибленный пулей, кто–то дышал с хрипом, на пределе сил, палками выбрасывая в беге непослушные ноги; бежали кто куда, потому что скопом бежать было бессмысленно. Сразу же рассеяться и дальше действовать в одиночку, па свой страх и риск это условие опять–таки оговорили заранее.

Игорь с ходу влетел в какую–то трубу — позже оказалось, что, по счастью, это основательно подзаросший водосток в дорожной насыпи. Здесь уже сидел кто–то на корточках. Свой? Свой. Ну и ладно. Не перемолвившись ни словом, изнеможенные, они заснули; да и куда еще бежать, не зная дороги, ни ориентируясь; нужно было дождаться светлого времени.

Проснулись рано, пить страшно хотелось… а в трубе только спекшаяся грязь… Через бурьян виден был как на ладони весь военный городок 35‑й батареи — ив нем муравьиное шевеление черных людей, тех самых, что, доведенные до точки, сдались вчера на милость победителя. Потом их гнали, оборванных и страждущих, по той же дороге, где внизу притаились Игорь и его собрат по несчастью. Топот сотен ног, стоны, редкие хлопки выстрелов: конвой стегал плетьми отстающих, добивал тех, кто уже не мог идти…

Облизнув пересохшие губы, тот, другой, наконец–то внимательно взглянул на Игоря.

— Видел?

Игорь кивнул: разговаривать не хотелось, язык во рту распух и что–то неладное творилось с раненой рукой, давно не знавшей перевязки: она стала вроде бы чугунной, в ране натужно дергалось и зудело.

— Мы рискнули — и выиграли свой единственный шанс, — удовлетворенно, даже с пафосом, воскликнул сосед; голос у него был гортанный, лицо отливало бледной смуглотой, черты его были не то чтобы особо выразительные, но запоминающиеся. — Что ж, давай на всякий случай познакомимся. Меня зовут Вано Кахидзе. Чекист. Ты, кажется, тоже?..

— Да, я тоже, — сказал Игорь; таиться друг от друга не имело смысла.

Кахидзе задумался.

— Надо пробираться в Севастополь, — сказал он после тягостного молчания. — И чем раньше, тем лучше.

Игорь нехотя усмехнулся, прикрыв ладонью трещины на губах: сочилась кровь… Показал глазами на свою одежду. Одеты они были, конечно, не для прогулок на виду у немцев: гимнастерки, тельняшки, сапоги — на ком флотское, на ком общевойсковое… и все это в пятнах крови, в пыли, и все это выдавало их с головой.

— Все равно переодеться мы сможем только в Севастополе, — сказал Кахидзе, несколько даже иронически разглядывая Игоря. — Об этом я позабочусь. А пойдем открыто, только ты не бойся, понахальней, знаешь… Это самый верный способ туда пробраться. Главное — не трусь, помни, что в нашем положении нам уже терять нечего… кроме собственного достоинства. Но если уж мы его до настоящего времени не потеряли, надеюсь, и в дальнейшем обойдется.

То ли он действительно ничего на свете не боялся, то ли рассчитывал на слепую удачу или на какие–то особые обстоятельства, Игорь затруднился бы ответить. Так или иначе, в пригороды Севастополя они вошли совершенно открыто.

— Теперь основная наша задача подхарчиться и как можно скорее сменить обмундировку, — сказал Кахидзе, уверенно направляясь к ближайшему домику, сложенному из желтого ракушечника.