Люди Сербской Церкви - страница 14

Дахау был своего рода школой, где обучали пыткам, оттуда «специалистов» направляли в другие лагеря в Европе.

Вот и владыка Николай был тут, и Патриарх. Тяжко пришлось, жестоко над ними издевались. Был там земляк владыки, сербский офицер Миломир Станишич, ему удалось выжить, потом он уехал в Америку, они общались с владыкой, разговаривали о самых разных вещах. После смерти владыки он писал о тех днях в Дахау. Когда Патриарха и владыку привезли в лагерь, то поместили отдельно от других заключенных, с другой стороны от колючей проволоки, где находились крематорий, в котором убивали и жгли, и здание для эсэсовцев – в нем было предусмотрено несколько помещений для заключенных. Там держали Патриарха, владыку и заключенных из стран Северной Европы.

Владыке и Патриарху было приказано каждое утро выносить бадью из уборной, они должны были нести ее на палке до ямы. Николай (Велимирович) был небольшого роста, а Патриарх Гавриил высоким, оба изможденные, измученные старые люди. Идут, несут, фашист прикладом их погоняет, они спотыкаются, едва тащатся, Патриарх старается не упасть, чтобы не опрокинуть нечистоты на спину владыке, тяжело, бадья громоздкая, придерживает ее рукой, а владыка тоже идет, спотыкаясь. Комендант подходит, спрашивает Патриарха: «Ну и как вам тут?» Патриарх не знал немецкого, а владыка Николай знал почти все европейские языки. Гавриил обратился к владыке: «Что он сказал?» – «Спрашивает, как нам тут». Патриарх: «Что же спрашивает, неужели не видит, что им не сегодня, так завтра конец придет? Придут русские, и они ответят за все, за все свои злодеяния!» Владыка ему говорит: «Если я передам твои слова, то нас расстреляют на месте». Тогда жизнь была дешевле пули, да. И вот владыка немцу отвечает: «Господин полковник, Его Святейшество Патриарх Сербский господин Гавриил – произнес его полный титул, чтобы немец знал, с кем имеет дело, – отмечает вашу организованность и дисциплину, но просит вас освободить нас от такой унизительной работы, так как мы представители Церкви в Сербии и старые люди, больные, освободите нас». Владыка сумел хорошо сказать, и тому понравилось. «Гут, гут», – и освободил их от обязанности выносить нечистоты.

– И что с ними было дальше? Известно ли это?

– Да. Они находились там еще пять-шесть месяцев, с сентября до января. В конце января по ряду причин их перевели в Вену.

Но немцы не смели показать их такими – истощенными, грязными – и на несколько дней отвезли в отель близ Мюнхена, чтобы они привели себя в порядок. После этого перевели владык в Вену. Прибыли они в Вену. Там находился генерал Герман Нойбахер[11]. Может быть, вы слышали о нем? Гитлер собирался отдать Банат и Бачку венграм, но румынский король возмутился: «Вы доведете нас до войны с венграми, в Банате наши церкви, наши люди, и если вы их бросите под свой сапог и будете обращаться с ними так же, как с сербами, нам придется действовать». Герман Нойбахер был назначен бургомистром Баната и инспектором Балкан, стран Румынии, Болгарии, Греции, Сербии и Хорватии.

Он знал, что епископ Николай и Патриарх Гавриил были в Войловице, и, похоже, был настроен к сербам дружески, видя, что гитлеровцы делают – за одного немца расстреливают сто сербов: «Мы пришли как оккупанты, люди унижены и борются за свободу, вы должны понять, что нельзя так, это уничтожение народа». Потом, после войны, он в мемуарах писал, что спас от смерти не менее пятнадцати тысяч сербов.

Когда при Тито судили Дражу Михайловича[12], генерал Нойбахер его защищал, он считал, что Михайловича нельзя расстреливать, но напрасно, у коммунистов была цель – уничтожить его. Америка молчала, Англия молчала, все молчали, Тито видел, что может безнаказанно творить все, что хочет. Самого Нойбахера приговорили к двадцати годам заключения. Через десять лет он тяжело заболел, и, чтобы не умер в тюрьме, его отпустили. Потом бывший генерал написал книгу воспоминаний о том, что происходило в Югославии во время войны, я использовал некоторые фрагменты из нее.

– И что произошло дальше с владыкой Николаем и Патриархом Гавриилом?