Люди Солнечной системы - страница 32

Спасибо Чамберсу — выручил. На рассказы Круглова не тянуло. Воспоминания — это продолжающаяся тоска. Знаешь, что ничего уже больше не изменить, что космос для тебя закрыт, что теперь ты до конца своей жизни обречен смотреть на звезды с Земли, и на душе грустно, как при отлете в дальний рейс, только теперь к грусти примешивается безнадежность, и от этого еще тоскливее. Поэтому в преподаватели он не пошел.

Это уж слишком — каждый день смотреть на молодых и задорных щенков, у которых все впереди.

Нет, на жизнь ему жаловаться грех — участие в третьей экспедиции на Венеру, высадка на комету Лецкого, дальние маршруты — к Сатурну и Юпитеру, три поиска в поясе астероидов — всего этого с лихвой бы хватило на целый курс Астрошколы. Так что Круглов не без оснований считал, что ему крупно повезло. Впрочем, насчет везения у него есть своя теория — везет тому, кто сам суетится. Мог бы всю жизнь просидеть на лунных трассах, возить монтажников в Сумеречную зону и обратно. Везение везением, но ведь и он для этого везения кое-что сделал. Только что теперь об этом говорить, хвалиться прошлыми достижениями глупо, пусть тебя за это хвалят другие, если оно того заслуживает.

Завтра он улетал. Надо было бы утрясти свои семейные дела, которые, похоже, пришли в окончательное расстройство, но у Круглова на это времени не было. Успеется. Все равно разбитой чашки уже не склеишь. Если Оксана решила уйти от него, значит, на то были свои причины. Думать о семье Круглову не хотелось, чего таиться, он все еще переживал уход Оксаны, но боль уже немного утихла, и не стоило бередить чуть затянувшиеся раны. Конечно, ехать в Барнаул рано или поздно придется, однако поездку эту Круглов всячески оттягивал.

Он снова посмотрел на небо.

Среди бледной россыпи звезд, пересекая молочную извилистую полосу Млечного Пути, с востока на запад двигалось маленькое мутно-белое пятнышко — станция «Союз».

Удивительно, Круглов даже не подозревал, сколько неотложных дел накопилось в Приземелье. Но дело, которое предстояло уже завтра решать ему самому, выделялось из всех своей необычностью и — если бы Алексей Николаевич не боялся громких фраз — своей фантастичностью.

Диковины и чудеса оказались совсем рядом.

Командир орбитальной станции Ротман держался официально, во всем его виде сквозила нескрываемая обида за то, что начальство отправило на станцию функционера. Разумеется, он знал, кем Круглов был совсем недавно. Но мало ли кем каждый из нас когда-то был! Сейчас Круглов был административным работником, начальством, которое прилетает, когда ему вздумается, и всегда сует нос туда, куда его совершенно не просят, более того, он сует свой нос именно туда, куда его совать противопоказано. А Круглов блаженствовал.

Адаптационный период при возвращении на Землю всегда давался ему тяжело. Надо было заново привыкать к тяжести, надо было держать тело тренированным и постоянно качать ослабшие в невесомости мышцы. На станции он чувствовал себя великолепно.

— Не дуйтесь, Ротман, — благодушно сказал Круглов. — Ну, что вы смотрите на меня так, словно я утащил ваши любимые тапочки? Я не собираюсь казнить и миловать. У меня совершенно иные задачи.

— С тех пор, как космос открыли для разных канцелярских крыс, — признался командир орбитальной станции, — я так смотрю на каждого, кого присылает Чамберс. Вы только не принимайте мои слова на свой счет, Алексей Николаевич. Это я о канцелярских крысах. Проверенное дело: сразу же после их отлета начинаются неприятности. В чем только нас не обвиняли! Какие только грехи на меня не вешали! Погодите, Алексей Николаевич, мне надо привыкнуть к мысли, что от вас не надо ждать пакости. Давайте я вас познакомлю с базой?

— Здорово тебя проверяющие запугали, — хмыкнул Круглов. — Не надо демонстраций, Ротман, я базы такого типа знаю великолепно, иной раз неделями на них сидели в ожидании, когда экипаж доукомплектуют. Но у тебя люди гибнут, Ротман.

— Потому что мы здесь не в игрушки играем, — угрюмо сказал Ротман. — Между прочим, Алексей Николаевич, люди гибнут и на Земле. Только там этого вроде и не замечают. В автомобильных авариях ежегодно гибнет людей в тысячи раз больше, чем на орбите. И не в тысячи, в десятки тысяч раз! Но к нам повышенное внимание — ах, люди гибнут в космосе! Ах, техника безопасности нарушается! А какая здесь может быть техника безопасности?