Люди в летней ночи - страница 55

Ольга была одной из них, зрелой и статной. Отпраздновав помолвку и проводив жениха, она осознала, что существование ее вошло в новое размеренное русло, однако размеренность эта ощущалась чем-то принужденным. Бродя в одиночестве по холмам, она чувствовала себя так, словно всюду ее провожали взглядами и шептались о ее помолвке. Эти воображаемые взгляды обязывали ее держаться ровно и с достоинством. Она не приневоливала себя, не спускалась к дому Элиаса — ей было хорошо бродить поверху. С гребня холма она разглядела новое привлекательное местечко к северу от Малкамяки — низкий мыс, поросший по краям березами. Посредине и на самом носу деревья были вырублены, так что образовался луг, на краю которого стоял сенной сарай; в основании мыса возвышалась древняя скала, увенчанная кривой сосной и окруженная у подножия пушистой зеленью. Ольга добрела до нее через покосный луг, отыскала под скалой полянку, уселась на ней, а потом даже разделась. Был июль, стояла теплынь.

Что же это такое, что постоянно гнетет и мешает ей — словно тесная одежда? Даже сейчас, когда она свободна, когда она в безлюдном, глухом месте, вдали от дома, все равно что-то мешает ей чувствовать себя хорошо. Солнечное небо и зеленые листья словно говорили ей: «Вот мы такие и другими быть не можем. Теперь лето, и больше нам ничего не нужно». Но Ольгу что-то беспокоило, чего-то ей недоставало, и особенно ясно это стало именно здесь, в уединенном покое лужайки. Словно жизнь текла мимо, обегая ее; словно помолвка и новый образ существования были вещами такого рода, каких жизнь чуждалась — не противилась им, но и не сочувствовала, и не очень торопилась составить Ольге компанию на ее новом пути. В эти дни у Ольги появилось то же ощущение, что и весной — перед приездом сына старой хозяйки, перед началом всего этого.

Еще острее ощущала она прибывающее тепло и то, что отныне оно будет прибывать день ото дня. Небо над ней словно уплывало, оно было уже далеко, а ее, Ольгу, забыли здесь среди зеленых кустов, отставили в сторону, а где-то там было движение, и дрожащий воздух, и жаркое небо, и вся земная общая жизнь. А она помолвлена и теперь по какой-то ошибке должна брести по незнакомой, страшной, укатанной дороге. Конечно, теперь она ясно видела: в эти дни, когда она мысленно не расставалась со своим женихом, воздух, небо, вся «жизнь» как-то неприметно оставили ее. Ольга рывком села, словно мысль внушила ей ужас. — Да, теперь понятно. Она оглядывалась на недели, предшествовавшие Иванову дню, и на ту себя, как на прекрасное и цельное художественное полотно. Новыми глазами взглядывала она на те смутные, сумбурные ощущения, что тревожили ее раньше, весной, когда она была здесь одна и много спала… а ведь и раньше, в сущности, раньше тоже было… все эти мужчины, которых отец приближал… с Бруниусом это другое, совсем другое… и вот это нынешнее положение, это тоже другое… да-да, я что-то упустила…

Она стала поспешно одеваться, будто торопясь воспользоваться последней ускользающей возможностью, чтобы исправить упущение. Хотя что именно следует предпринять, она пока не знала. Но оставаться здесь и купаться было невозможно, надо было куда-то идти, двигаться. И лужайка под скалой стала мила и дружелюбна, она с нескрываемым сочувствием наблюдала за сборами Ольги, искренне надеясь, что та еще успеет догнать их всех, если только не будет мешкать… И Ольга не мешкая побежала к дому. Скала осталась стоять, но к ней мы еще не раз вернемся. Здесь ощутимее всего прибывающее тепло, то самое, которое сейчас так торопится нагнать Ольга.

Ольга, статная и красивая женщина, поспешно шагала через жаркий воздух, и мысли ее подпрыгивали в такт шагам. — Этот мальчик, Элиас, теперь сторонится меня. Из-за моего поведения в тот вечер, накануне Ивановой ночи? А эти куплеты… — Ольга снова мысленно увидела свою неестественную жизнь в последние дни, когда она как бы забыла о существовании Элиаса, она была «обручена» — с кем? С пустыми комнатами и кустарником на холмах, где она в одиночестве бродила? Обручена она точно, это так, никто не сомневается, но совсем не обязательно об этом постоянно помнить, сие обстоятельство как бы хранится в домашней ценной шкатулке. И оно никак не связано с этим огнем, причина другая… что-то такое, что в ее власти было сделать, и именно тогда, когда она упивалась своей новой помолвленной жизнью.