Людовик XIV и его век. Часть вторая - страница 9
Кроме названных нами комедий, Скаррон сочинил для театра пьесы «Дон Яфет Армянский» и «Сторож самому себе».
Позднее, когда речь у нас пойдет о его вдове, мы расскажем, как он умер.
Ничто в этом мире не происходит в один миг, и для всякого явления найдется то, что ему предшествовало. Скаррон предшествовал Мольеру, Ротру предвестия Корнеля.
Ротру, хотя он был моложе Корнеля на несколько лет, выступил раньше его и в комедии, и в трагедии; в комедии — «Кольцом забвения», в трагикомедии — «Клеаженором и Дористеей», в трагедии — «Умирающим Геркулесом». По этой причине Корнель называл Ротру своим отцом и учителем. Но, чтобы не оказаться низвергнутым с трона, Ротру после представления корнелевской «Вдовы» поспешил, хотя, по нашему мнению, несколько преждевременно, уступить этот трон своему сопернику, о чем он заявил в своих стихах, слишком красивых для того, чтобы они давали основания уличать их автора в притворной скромности.
И подобное доказательство своего смирения дал автор «Венцеслава»! Но так уж был устроен Ротру, человек с добрым сердцем, всегда готовый на самопожертвование; он отрекся от жизни так же легко, как отрекся от славы.
Ротру был заместителем гражданского и уголовного судьи в округе Дрё; любопытно, что оба этих великих поэта, Ротру и Корнель, явились из Нормандии, тогда как их соперники, Скюдери и Ла Кальпренед, явились с Юга. То была новая битва между языками «ойль» и «ок», в которой языку «ок» предстояло во второй раз потерпеть поражение. Ротру находился в Дрё, когда там разразилась повальная болезнь чрезвычайно опасного характера. Каждый день в городе умирало по тридцать человек. Самые знатные горожане обратились в бегство; мэр умер, главный судья был в отъезде: Ротру заменил того и другого. В это время его брат, живший в Париже, прислал Ротру письмо, в котором он умолял его приехать к нему; но Ротру ответил, что его присутствие необходимо в родном краю и он останется там до тех пор, пока будет считать это полезным.
«Но совсем не потому, — добавил он с тем скромным величием, какое ему так часто доводилось заимствовать у своих героев, — что опасность невелика, ведь в тот час, когда я пишу Вам, колокол звонит по двадцать второму человеку, умершему сегодня; он прозвонит и по мне, когда это будет угодно Богу».
Богу было угодно увенчать эту прекрасную жизнь прекрасной смертью, славу — самопожертвованием. Колокол прозвонил и по нему, и Ротру вознесся на небо с венком поэта на голове и пальмой мученика в руке.
Что же касается Корнеля, то что сказать о нем, кроме как то, что автор «Сида», «Горация» и «Цинны» был счастливым человеком? Ему рукоплескал весь Париж, его порицала Академия; Ротру был его другом, а врагами его стали Ла Кальпренед, Буаробер и Скюдери. И, даже если бы ему захотелось строить свою жизнь с оглядкой на будущее, он, безусловно, не прожил бы ее иначе.
Мы видели, как вместе с первым периодом французского театра закончилась национальная литература, как вместе со вторым на нашу сцену проник итальянский и испанский дух. Вскоре мы увидим, как на смену им придет подражание греческим и латинским классикам, ибо именно тогда Корнеля станут называть старым римлянином, хотя он был всего лишь старым кастильцем. В нем было больше от Лукана, чем от Вергилия. Он смог бы, если бы захотел, сочинить «Фарсалию», но никогда не написал бы «Энеиду».
Лукан, напомним, был родом из Кордовы.
XXVI. 1652
Совершеннолетие короля. — «Старикашки». — Внутреннее и внешнее положение Франции. — Герцог Орлеанский. — Принц де Конде. — Мазарини. — Коадъютор. — Мадемуазель де Монпансье. — Кардинал возвращается во Францию. — За его голову назначена награда. — Он спокойно пересекает Францию и в Пуатье присоединяется к королеве. — Маршал де Тюренн снова предлагает свои услуги королю. — Двор направляется к Орлеану. — Мадемуазель де Монпансье объявляет войну двору и захватывает Орлеан.