Людвисар. Игры вельмож - страница 10

— Да, — перебил Шольц, — моя жена бесплодна… Но не все женщины бесплодны… Словом, это моя внебрачная дочь.

Христоф замолчал. Теперь он должен быть опорой для этого человека, который вызвал искреннее сочувствие. Простуда не покидала бургомистра, давя его кашлем, а он, в свою очередь, клял ее в моменты короткого отдыха. Сейчас он был похож на рака — красный, с выпученными глазами и бессильно раскинутыми руками.

— У меня одно спасение, — едва слышно проговорил он, — единственное, на что я могу надеяться, — это на милость короля.

Шольц пристально посмотрел на курьера.

— Христоф, ее жизнь будет в твоих руках…

Курьер поклонился и приготовился слушать дальше.

— Король направляется в Острог, возможно, уже на полпути… Прибудешь туда, от моего имени добьешься аудиенции и передашь мою мольбу спасти это невинное существо.

— Что ж, — тяжело вздохнул курьер, — я могу отправиться хоть сейчас, чтобы не терять времени.

— Постой, — сказал Шольц, — мы еще должны как следует спрятать моего ребенка тут, во Львове, чтобы епископ не учинил судилище самочинно…

Слуга, что вошел в покои, перебил его:

— Пан лекарь просит принять.

Шольц вскочил с кровати и, сжав кулаки, закричал:

— Давай сюда сукина сына!..

— Вам не на пользу так кричать, мой пане, — сказал спокойно Доминик, входя в покои.

— Не на пользу, говоришь? Ах ты ублюдок! Сейчас я тебе покажу «пользу»!

С этими словами Шольц двинулся навстречу лекарю и изо всех сил вцепился ему в глотку. Доминик не сдвинулся с места, так словно его не душили, а обнимали на радостях.

— Отвечай, что ты делал этой ночью на кладбище, ирод?

Лекарь побледнел, но ответил спокойным, слегка сдавленным голосом:

— Раскапывал могилу, как вы, возможно, заметили.

— А моя дочь?

— Кто, простите?

— Ляна. Что она делала рядом с тобой?

Новый приступ кашля заставил Шольца отпустить горло лекаря и вернуться на свою кровать.

— Черт бы тебя побрал! — простонал он уже оттуда. — Ее за это обвинили в колдовстве!

Теперь уже лекарю пришлось искать руками опору, хотя никто его больше не душил.

— Послушай меня, шарлатан, — перешел к угрозам Шольц, — если тебя не отправит на тот свет инквизиция, я собственноручно сдеру с тебя живьем шкуру! Понял?

Доминик не слушал. Он молча кланялся, не протестуя и не оправдываясь.

— Не стоит медлить, — сказал Христоф, осторожно прервав брань Шольца.

Тот, тяжело дыша, поднялся на ноги. Обхватив голову руками, словно пытаясь втиснуть внутрь мысли, которые оттуда расползались, он едва слышно молвил:

— Лучшее место, где можно спрятать девушку, — Высокий Замок… Надо предупредить коменданта…

— С вашего позволения, мой пане, — сказал Христоф, — я соберу городских гайдуков.

— Они уже долго слоняются без работы, — сказал Шольц, — даже не знаю, где их нечистый носит.

— Я найду их…

Бургомистр сел за стол и принялся писать. Курьер тем временем приблизился к полуживому лекарю и тихо проговорил:

— Вы ловко фехтуете?

— Мечом не хуже, чем ланцетом, — горячо отозвался тот.

— Мне понадобятся ваши услуги. Девушка сейчас в городе?

— В моем доме.

— Будьте готовы отдать за нее жизнь.

— Излишне про это говорить.

— Не отходите от нее ни на шаг, а как только увидите внизу, возле вашего дома, карету, проведите ее туда. До встречи.

— Благослови вас боже.

Лекарь тихо вышел из комнаты, бесшумно закрыв за собой двери. Чуть позже из дома бургомистра вышел Христоф, а вслед за ним — посланник в Высокий Замок. Все трое разошлись в разные стороны, так что даже внимательнейший наблюдатель не смог бы и подумать, что их объединяла одна общая цель.

Пан Бень и понятия не имел, какое важное дело ему поручили. В конце концов, если бы он и знал, что был единственным, кто подвернулся под руку бургомистру, то навряд ли утешился бы с того. Он направлялся к Высокому Замку делать очередную перепись имущества крепости. А еще нес в кожаной сумке свернутый и запечатанный свиток для бурграфа, что его тот должен был получить в собственные руки. Иначе Якуб Шольц обещал все ужасы ада…

Пан Бень был глубоко обижен таким лишним напоминанием про его обязанности. Однако адские картины, нарисованные осатанелым бургомистром, гнали его вперед, заставляя миновать все корчмы и заезды. И даже всемогущий винный дух, что доносился оттуда, не мог его остановить. Корчмари, что встречали его широкими улыбками и раскрытыми объятиями, через миг провожали Беня гримасами удивления. Они не узнавали в своем частом посетителе того, кто прошел мимо них, даже не поздоровавшись.