Люси. Истоки рода человеческого - страница 36

Но вера в честность Доусона рассеялась, когда стало известно, что его археологическая деятельность нередко граничила с обманом. Постепенно тяжесть вины все больше и больше возлагали на его плечи. И он наверняка был бы признан единственным виновником, если бы не возникла масса неразрешимых вопросов. Как у него хватило знаний для подобной мистификации? Где он достал череп пятивековой давности? Как у него хватило терпения в течение нескольких лет подбрасывать обломки черепа? Каким образом он так мастерски ввел в обман Вудворда? Как он догадался отломать кусок челюсти в месте ее причленения к черепу, так что об истинной структуре сустава можно было только догадываться? Как он сообразил подпилить моляры? Откуда он достал челюсть орангутана возрастом 500 лет? Их не так-то легко было найти в Сассексе в 1912 году. Еще труднее представить себе, где он смог раздобыть зуб мастодонта, который подложил в раскоп (согласно результатам проведенного недавно уранового теста, это был зуб из Туниса). И наконец, для чего он все это сделал?

Пока эти вопросы возникали и множились, британская наука корчилась от стыда. Была сделана попытка представить пилтдаунскую историю как триумф научного познания, но газеты отнеслись к этому не очень сочувственно. Одна из них писала: «Антропологи говорят… об упорстве и мастерстве современных ученых. Ничего себе — упорство и мастерство! Потребовалось больше сорока лет, чтобы обнаружить различие между древним ископаемым существом и современным шимпанзе! Обезьяна сделала бы это быстрее».

Роналд Миллар в своей книге «Пилтдаунский человек», вышедшей в 1972 году, подробно описывает всю историю злополучной находки, освещая множество удивительных фактов, которых мы не можем здесь касаться. Его книгу должен прочесть всякий, кто интересуется столь необычной подделкой. В конце автор задается тем же вопросом, который волновал и многих других: кто это сделал и зачем?

В общем-то Миллар по-доброму относится к Доусону. По его мнению, сложность подделки — а осуществить ее было далеко не так просто, как могло бы показаться, — говорит об участии профессионала. Доусон не был человеком этого сорта. Он не мог быть даже сообщником: он слишком почитал Вудворда и не способен был так подло предать его. В конце книги Миллар называет неожиданную кандидатуру — сэра Графтона Эллиота Смита. Этот человек обладал нужными знаниями, имел доступ к коллекциям ископаемых остатков, работал в Северной Африке, откуда мог привезти зуб мастодонта, и, наконец, у него были очевидные мотивы для такого поступка.

Смит не переносил Кизса. Много лет между ними шли столкновения по важным научным вопросам. Поэтому Смиту было бы приятно одурачить Кизса. Вудворда он тоже презирал; он мог бы помочь ему с реконструкцией пилтдаунского черепа, но он этого не сделал. Свои собственные суждения об этом черепе он всегда сопровождал оговоркой, что они основаны на изучении муляжей и реконструкций, а не оригинальных ископаемых остатков. Почему, спрашивает Миллар, Смит так и не удосужился исследовать пилтдаунский череп, хотя он мог сделать это в любое время? Если бы он этим занялся, то, будучи превосходным анатомом, наверное, тотчас же обнаружил бы массу изъянов во всем пилтдаунском сооружении. По мнению Миллара, пилтдаунский человек был, в сущности, не столько подделкой, сколько чудовищным розыгрышем, рассчитанным на то, чтобы привести в замешательство Кизса и Вудворда.

История пилтдаунского человека не завершается книгой Миллара. Через семь лет после ее выхода первые страницы американских и английских газет запестрели сенсационными заголовками. В 1979 году в возрасте 93 лет умер английский геолог Джеймс Дуглас. Незадолго до смерти он наговорил на пленку свои воспоминания о пилтдаунской афере и назвал нового кандидата в ее авторы — Уильяма Солласа.

Соллас был тот человек, который во время споров о «бэби из Таунга» писал Реймонду Дарту, понося Кизса. Он ненавидел его, как, впрочем, и Вудворда. Соллас заведовал кафедрой геологии в Оксфорде вплоть до 1937 года, пока его не сменил на этом посту Джеймс Дуглас.