Лютня и Щит - страница 5

— Кто бы мог подумать! Надо вам почаще речи говорить. Поработать только над исполнением, и все будет отлично! — просиял Теган.

"Ох, Создатель, только не это!" — обреченно подумал Алистер.

На горизонте показалась банн Эсмерель, и Теган поспешил убраться, оглядываясь по сторонам с видом затравленного зверя.

— Прекрасная речь, Ваше Величество! — со сладчайшей улыбкой проговорила Эсмерель. — И я вижу вам пришлось по душе общество моей подруги. Она так мила, не правда ли?

Это ловушка, Алистер, не отвечай! Что бы ты ни сказал, это будет использовано против тебя. Как же от нее отделаться?

— Эмм… А с вами хотел поговорить банн Теган! Кажется, он пошел вон туда, — король махнул рукой в сторону противоположную той, куда ушел дядя. Эсмерель тут же отвесила ему торопливый реверанс и, подбирая юбки, стремительно удалилась в указанном направлении.

Алистер перевел дух и оглядел залу на предмет других гостей, жаждущих королевского внимания, но большинство аристократов были слишком заняты вином, закусками и сплетнями. Он поймал себя на мысли, что разыскивает в толпе светловолосую эльфийку, но ее нигде не было видно. Коротко вздохнув, он отправился спасать Фергюса Кусланда от вцепившейся в него клещом Хайбрен.

Два часа спустя, когда веселье несколько пошло на убыль, Алистер, наконец, смог улизнуть и вернулся в свою спальню. Гардины на окнах не были задернуты, и лунный свет падал на стоящий на подоконнике горшок с цветком. Вокруг горшка водили хоровод бумажные человечки. "Так вот, что я сделал с этой речью!" Улыбнувшись воспоминаниям об импровизированной замене и о той, которая эту замену обеспечила, король лег спать.

Четыре часа спустя, когда в бальной зале остались лишь самые стойкие гости, которых не берет даже антиванский портвейн, — или те, кому он просто не достался, — менестрель Виолетта подхватила лютню и направилась в выделенные ей гостевые покои. Сплетни, которыми ее осыпала банн Эсмерель, были по большей части никому не интересной ерундой, но Виолетта умела даже из ерунды выуживать полезную информацию — навык из арсенала не менестреля, но барда.

Утро было холодным и промозглым, а самое главное — поздним. Ви ненавидела вставать так поздно, обычно поднимаясь затемно, но первопад в Денериме к этому никак не располагал. Сквозь окно тускло светило бледное солнце и накрапывал дождь вместе с крупным снегом. По всей видимости, он шел всю ночь, и ветви деревьев, стоящих за окном под его тяжестью согнулись в глубоком поклоне, почти касаясь земли. Камин давно погас и в комнате было холодно и сыро.

Она легко поднялась. Конечно же никто не додумался наносить ей в ванну горячей воды, как и не догадался раним утром растопить камин. По всей видимости, ферелденские слуги не считали ее хоть сколько-нибудь значимой особой, а потому просто-напросто проигнорировали. Зато кто-то додумался запустить в комнату сразу двух собак — больших, заматеревших мабари, которые лежа на одеяле из шкур согревали ее своим теплом всю ночь. Ви мимоходом погладила огромную морду, размером больше ее головы. Пес приоткрыл один глаз, но и не подумал подняться. Девушка не стала их гнать. Пусть. Может быть благодаря им сегодня она не проснулась без голоса, охрипнув от холода.

После ей пришлось долго вылавливать слуг, и пояснять им, что госпоже менестрелю нужна горячая вода каждый день, как и прогретая комната. Слуги смотрели на нее как на умалишенную, не в силах понять, что нужно этой избалованной орлесианке. На их взгляд небольшой морозец был даже полезен, а вот как раз принимая ванны можно легко простыть, но требования девушки, хоть и со скрипом, но согласились исполнять. Но с завтрашнего дня, леди, иначе никак.

Ви не была грязной, но несвежая одежда не приносила ей хорошего настроения. Она уже несколько часов бродила по замку, запоминая каждый поворот и статую, за которой можно спрятаться, ниши, где удобно хранить склянки с бомбочками и гобелены, за которыми легко притаиться и дождаться нужного человека. Случайные прохожие не обращали на нее никакого внимания, а если обращали, она легко вводила их в заблуждение мелодичным бряцанием на лютне и с томной мукой в глазах обращалась к любопытствующему с фразой, вроде: "Венадаль не рифмуется с пряниками. Как вы считаете — почему?" или напевая "О, бедный, бедный ганлок, ты мечтал архидемоном стать, но злобный король, тебя обошел, и вот ты не можешь летать!", после чего обычно нервно хихикала и хаотично перебирала струны.