Лжедмитрий Второй, настоящий - страница 23

Во всем мире женщины перетягивают талию так, чтобы утончить ее и подчеркнуть грудь. Русиянки же придумали совсем нелепую одежду. Они перевязывали себя платками над грудью, в результате чего самая хорошенькая сельская красотка выглядела нелепым ходячим перевязанным снопом.

Доктор с Афанасием долго разрабатывали план путешествия.

Сначала решено было двигаться на север на Белое море. Потом кораблем в Литву. Останавливаться предполагалось в монастырях. У Афанасия на этот счет была заготовлена особая государева бумага.

Потом через Польшу в Москву. Но ненадолго, чтобы не светиться, но Москву узнать. Посмотреть на Кремль, на главные монастыри. После этого обратно в Пишали́ну.

Еще решено было, что с ними поедут Юрий Копнин и Жук.

И очень скоро потрепанная колымага доктора с мальчиком между двумя кучерами наверху и доктором Симеоном внутри под крики дворни, лай собак и вопли деревенских петухов поплыла в свой первый, пока еще не кровавый путь.

В Москве был разгар лета.

Утки, цапли и лебеди становились на крыло, и над золотыми куполами Кремля то и дело проносились чирки и крупные утки. Приближалось самое время для соколиной охоты.

Правитель Годунов почувствовал необычный прилив сил.

Он знал, что сегодня в заповедных лугах у Озерковской слободы, да и по всей реке, идет отбор ловчих птиц. Соколов, кречетов, ястребов в большом количестве вынесли на реку, к гус-тым камышовым зарослям и водяным кустам.

Место было царское, охота всем другим, даже князьям и боярам, была запрещена. И дичи водилось огромное количество.

Многочисленные слуги ловчих выгоняли птицу на крыло, и ловчие, выбрав удачное время для битья дичи, пускали соколов в полет. Надо было рассчитать так, чтобы цаплю или лебедя сбили над ровной землей и не приходилось вплавь вылавливать ее из воды.

Дичь подавалась к царскому столу.

Борис Федорович с двумя слугами и иностранцем Джильсом Флетчером – английским послом в Русии – вышел из задних ворот Кремля и по берегу пошел в сторону лова.

Они любовались берегами, зеленью, солнцем, азартом ловчих и вели беседу.

То и дело было видно, как взлетает с воды утка, устремляется вдоль реки спасаться, и как сверху камнем на нее падает сокол. На более крупную птицу, на цаплю или журавля, выпускали ястреба.

Азарт охватывал всех.

– Летит! Летит! Летит! – кричали слуги, руками показывая направление полета утки.

– Пошел! Пошел! – кричали они, когда в небо взлетал стремительный сокол.

– Бьет! Бьет! Бьет! – радовались они, когда птица была подбита и обе птицы летели наземь.

Иногда кто-то стрелял в птицу влет из лука. Но это была пустая трата стрел. Их траектории никогда не пересекались.

Флетчер прекрасно говорил по-русски, Годунов помнил немного английских выражений. Слуги Флетчера и Годунова шли в отдалении.

– Царь наш очень болен. Жить ему недолго, – говорил Годунов. – Смерть его будет величайшей бедой для Московии.

– Потому что корень пресекается?

– Не только поэтому. В других странах тоже бывало, чтоб корень пресекался. Но у них есть порядок передачи власти. У нас же вся Русь висит на одном гвозде. Поэтому будет поножовщина, беспощадная борьба за трон.

Флетчер развел руками и вздохнул. Да, он понимал, он и сам догадывался, что так случится.

– Не стану лукавить, – говорил дальше Борис Федорович, – я буду принимать в ней участие. Многое за меня. Да ты сам посуди, Джильс: как я править начал, с одной только Англией торговля в десять раз увеличилась. Грозный все разломал, что мог. Вместо девяноста кораблей в год стало десять из Англии приходить. А сейчас опять девяносто. – Годунов разгорячился: – Он не только торговлю разломал, он людей к подлости приучил. Все мы друг друга убиваем, никак остановиться не можем. Порой даешь приказ опального боярина без худа содержать, так нет, смотришь, удавят. А потом у меня и выхода другого нет. Если я не попаду на трон, я попаду на плаху. Эти выученики Грозного меня в покое не оставят. И меня убьют, и семью погубят.

– Чем я могу быть полезен? – спросил Флетчер.

– Одним. Ну, скажем так, поможешь мне не бежать, а поменять место жительства.

Я имел по этому поводу довольно рискованную переписку с вашей королевой. Она обещала покровительство. Но это было давно.