Мадам - страница 82

Сам по себе дом не был чем-то замечательным, но, как выразился Бенджамен, обладал потенциалом замечательности. Огромных размеров двор, который непременно завоюет сердце Сэма, причем Сид и Соблазн, впервые после того, как я забрала их из питомника для бездомных животных, смогут выходить на улицу и попробовать поймать какую-нибудь изворотливую птичку или белку. Они тоже не молодеют, так что я сомневалась, что они действительно кого-нибудь поймают, но, как говорится, в сердце кота не умирает надежда. Еще имелся подвал, в котором Бенджамен смог бы наконец репетировать с «Мнемоником», поскольку группа то распадалась, то снова собиралась. Огромная кухня, чтобы мне было где практиковать кулинарные навыки. Приличных размеров кабинет. Четыре спальни. И собственная дорожка с отдельным гаражом. Дорожка! Для нас! Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Как нам сказали, в Уотертауне достаточно неплохие школы. Рядом с супермаркетом располагался спортклуб, ага, и рядом с пиццерией, чтобы подкрепиться после тренировок, но я не стану останавливаться на этом парадоксе. И место, которое мы могли назвать домом.

Мы подали заявку и не знали покоя, пока Каро не позвонила, чтобы назвать дату заключения договора. Мне казалось, что она говорит на каком-то иностранном языке. А потом возникло ощущение, будто я странным образом прошла весь цикл — от «мадам» «вне закона» до провинциальной мамашки. Бенджамен обнял меня.

— Нет, — мрачно сказала я. — Предупреждаю тебя раз и навсегда, мы никогда не купим себе микроавтобус!

Никогда не говори никогда.

Через два месяца после переезда у меня произошел выкидыш.

Только что я купалась в радости и вдруг снова окунулась в горе. Я все время сидела в четырех стенах с зашторенными окнами. Мне не хотелось разговаривать с Бенджаменом и вообще с кем бы то ни было. От этого страдал мой бизнес, и я как никогда близко подошла к закрытию «Аванти».

Я даже описать не могу, что чувствовала. Что чувствовал Бенджамен.

Из кризиса нам помог выбраться Сэм. Он был полон жизни, полон желаний, требовал к себе внимания и тем самым вернул меня с края пропасти. Я вспомнила ту вазу в коридоре, отца, Атлантик-Сити, а потом посмотрела на Сэма, на преданность, написанную на его лице, и в конце концов улыбнулась. Возможно, у меня наступило некоторое помутнение рассудка, но, по крайней мере, я нашла дорогу назад.

После выкидыша я стала философски относиться к жизни. Хотя на самом деле это началось после разговора с Миррой.

Мирра начала работать на меня лет пять-шесть назад, примерно в тот период, когда я ждала Сэма. Сначала она танцевала в одном стриптиз-клубе Монреаля, а потом решила рвануть в Лос-Анджелес, поскольку местная секс-индустрия манила обещаниями славы и богатства. По дороге Мирра задержалась в Бостоне. Она танцевала стриптиз, но большую часть времени работала на меня и продумывала план покорения Лос-Анджелеса, который состоял в том, что ей нужно подцепить какого-то мужика, который содержал бы, пока она взбирается по лестнице славы.

План Мирры сработал. Вскоре она приобрела известность в определенных кругах, и ее часто звали позировать для порнооткрыток и танцевать на самых отвязных вечеринках. Но она почему-то поддерживала отношения со мной, хотя я не совсем понимала, зачем ей это, но не возражала. Возможно, я была для нее кем-то типа суррогатной матери. Насколько я поняла, ее мать не особенно занималась ее воспитанием.

Мирра звонила мне примерно раз в два месяца, мы болтали, я докладывала ей последние бостонские слухи и слушала ее истории о жизни на западном побережье. Она была очень хорошенькой, хотя и ничего выдающегося. Она чем-то напоминала француженок, и эту ауру камера ухватывала и подчеркивала, отчего Мирра начинала казаться экзотическим созданием, застигнутым врасплох в эротической позе перед тем, как снова нырнуть в темноту или спрятаться где-то в другом месте. На тусклом небосводе порноиндустрии взошла новая звезда.

В ту осень мне позвонила Мирра. Она снова вернулась в Монреаль и жила в приюте.

— Господи, что случилось? Мирра?