Мадам Осень - страница 8

– Невероятно! – не мог прийти в себя журналист. – Кто он такой?

– Приезжий из Зареченска, по торговым делам. Смерть предположительно наступила позавчера вечером, примерно около двенадцати.

– Что уже есть?

– У него в тот вечер была женщина, ее видел дежурный.

– Женщина? Что за женщина? Из ночных бабочек?

– Нет, этих он знает. Женщина средних лет, хорошо одетая, в темном плаще. Они пришли вместе в начале одиннадцатого, жертва подошла к стойке за ключом. Женщина ожидала около лифта. Вроде видели ее уходящей, около двенадцати. Это дает нам возможность установить время убийства. – Он подумал и прибавил, будучи человеком любящим точность: – Возможно, дает. Все, Леша, нужно идти. Бывай.

– Как его зовут? – на всякий случай, особенно не надеясь, спросил Добродеев.

Майор иронически хмыкнул.

– Спасибо, майор, пиво за мной, – сказал Добродеев.

Они пожали друг другу руки, и майор Мельник, печатая шаг, двинул к лифту. Перекур закончился, труба зовет, работы непочатый край. А Добродеев машинально взглянул на часы и убедился, что беседа длилась ровно четыре с половиной минуты; взял еще один стаканчик кофе и кивнул Костику. Тот подошел.

– Мужика зарезали ножницами, – сообщил Добродеев.

– Как? – удивился Костик. – Ножницами? Уже знают кто?

– У него была женщина, – сказал Добродеев.

– Женщина? – еще больше удивился Костик. – Ножницами?

– А чем надо, по-твоему?

– Ну, не знаю… ножом. Может, жена?

– Не похоже. Потусуйся тут, поснимай, потом разберемся. До встречи!

С этими словами Добродеев побежал к выходу, выскочил на улицу, схоронился за углом и достал мобильный телефон…

– Привет, Леша! – обрадовался Митрич, хозяин бара «Тутси», он же бармен, завидев на пороге заведения любимого клиента, журналиста Лешу Добродеева. – Давненько тебя не было! Как жизнь?

– Путем, Митрич! Сам как?

– А что нам сделается, тянем помаленьку, – сказал Митрич. – Говорят, убийство в «Братиславе»?

– Так точно, Митрич, убийство.

– Кто, известно?

– Как всегда, Митрич, шерше ля фам!

– Женщина? – поразился Митрич. – Ножом? Или из пистолета?

– Ты не поверишь, Митрич, ножницами! – Добродеев понизил голос и оглянулся.

– Ножницами?! – Митрич был потрясен. – Как это – ножницами? Ты сам видел?

– Пока нет, но не теряю надежды. Мельник дал показания.

– Мельник… ага. А Олег придет?

– Сейчас прибудет.

– Уж вы, ребята, постарайтесь, – попросил Митрич. – Я не очень верю нашей полиции, хотя майора уважаю.

– Постараемся, Митрич, будь спок.

Добродеев поместился за «отрядным» столиком в углу и принялся ждать. Митрич принес ему литровую кружку пива и соленые орешки, присел рядом. Ему не терпелось узнать детали.

– А эта женщина… о ней что-нибудь известно?

– Почти ничего, – Добродеев отставил кружку. – Она не из этих… – Он многозначительно приподнял бровь и пошевелил пальцами. – Средних лет, хорошо одета. Жертва из Зареченска – командированный. Познакомился, привел к себе и поплатился.

– Случайное знакомство, получается, – глубокомысленно заметил Митрич. – Недаром говорят: случайные знакомства до добра не доводят. А может, и не случайное. Может, они были знакомы давно, если она его… Или грабеж… Мельник не сказал? Может, у него были деньги?

– На данном этапе следствия Мельник молчит как рыба. Поверишь, с трудом удалось вырвать из него пару слов…

– Понятно, – кивнул Митрич. – Ой, Олег пришел!

Они с волнением наблюдали, как новый гость, Олег Христофорович Монахов, пересекал зал; Добродеев встал, приветствуя друга; Митрич, кажется, прослезился – наблюдалась в нем в последнее время какая-то странная сентиментальность.

Олег Христофорович… да ладно, к черту официоз! Друзья называли его Монах или Христофорыч, и был это человек необыкновенный во всех отношениях. Причем необыкновенность начиналась сразу же, с первого взгляда на него: был Монах большим, как слон, при этом бородатым, длинноволосым и толстым; на груди его на цепочке висит монетка-мандала из непальского буддийского монастыря, а на правой кисти завязана синяя шерстяная ниточка от сглаза. Вся его фигура, от хвостика волос на макушке до громадных лохматых унтов или матерчатых китайских тапочек с драконами, излучает такую мощную ауру покоя и надежности, что окружающие немедленно забывают о всяких невзгодах, понимая, что все их невзгоды не что иное, как мелочь, не стоящая внимания. Им хочется взять его за большую теплую руку и почувствовать мощное биение жизненных токов, а бабульки начинают истово креститься, и он, не чинясь, осеняет их дружеским взмахом. К слову, когда он практиковал как экстрасенс, от желающих отбоя не было.