Мадам - страница 7

— Я схожу посмотрю, как он. — Муж подошел к ней и, обняв сзади за плечи, тихо поцеловал в щеку. — Чудесный вечер, мсье Бушар!! С Новым годом, дорогая!

— И тебя, милый! — прошептала она в ответ. — Спасибо.

— За что же? — удивился он.

— За то, что я — на моей земле. В моей стране. — последнюю фразу она произнесла по-французски. Совсем тихо. Но, похоже, мсье что Бушар услышал ее. В ту минуту, когда они остались одни, он произнес внушительно и резко:

— Мадам, послушайте-ка старого провансальца. Вы не должны уезжать в Россию. Ваше место — здесь. На этой земле. Вы должны жить во Франции.

От неожиданности она закашлялась:

— Но… Я не могу… Мсье Бушар, с чего Вы все это взяли?!

— Вы — истинная уроженка Прованса, Мадам! Только она и может услышать, как с моря на сушу надвигается мистраль. Вы должны жить здесь. Не зря Ваш муж привез Вас сюда…

У нее закружилась голова. Зазвенели осколки разбитого бокала. Ей казалось, что она видит у себя под ногами лужицу асти, змейкой стекающую вниз. Запах пролитого вина смешиваясь с запахом прелых листьев и надвигающегося мистраля, надвинулся на нее, окутал, как облако.

— Вы шутите, мсье Бушар? — тихо прошептала она. — Это — милая шутка, но ведь я русская детская писательница, мой дом — в Москве…

— Ваш дом здесь, Мадам. Хотите, я сейчас назову Вам адрес? Это в конце рю де Шатле 14. Особняк, увитый виноградом и плющом. Дом четыре месяца пустует. Прежние жильцы не могли его продать. Он ждал Вас.

— Но у меня нет денег, чтобы купить дом во Франции. да еще рядом с морем, в Провансе… Не смейтесь, мсье Бушар.

— Я уже слишком стар, чтобы смеяться, Мадам. У меня — правнуки. Я говорю всерьез. «Русской Жорж Санд» солидное парижское издательство вполне сможет заплатить столько, чтобы она смогла купить домик в Экс ле-Бене. Я помогу Вам отремонтировать его. Хотите?

— Мсье Бушар, все это — нереально! — она сцепила руки на коленях замком, стремясь подавить внезапную, нервную боль в пальцах. — Мой муж никогда не сможет найти работы во Франции.

— Он найдет работу у меня. Крупному супермаркету в Грассе нужен поставщик свежих фруктов.

— Но мой муж — профессор математики! — она всплеснула руками и спрятала в них лицо.

— Ваш муж любит Вас. Он согласится на все, лишь бы видеть Вас счастливой, поверьте. Пишите свои сказки на Земле, которую так любите и так — чувствуете. Здесь, в Провансе, Вы напишите лучшую, я уверен.

— О чем? — ошеломленно произнесла она. И в этот момент ей показалось, что она увидела улыбку мсье Бушара, хотя кругом уже царила непроглядная темнота.

— О маленьком мальчике в бархатной маске пирата с ореховым прутом вместо меча. О веселом ризеншнауцере Micky. О доме из серого камня, увитом плющом. О запахе прелых листьев и свете синих звезд. О надвигающемся с моря мистрале. Ведь Вы так хорошо слышите его шаги… Как истинная уроженка прекрасного Прованса. Это и правда — Ваша земля. Я знаю.

Они прожили в Экс ле Бене почти десять лет. Десять лет, трудных, но — счастливых. Ее мужу было сложнее, чем ей. Гораздо сложнее. Жизнь была к нему жестче, суровее, чем к ней, укрывшейся в уюте новообретенного дома и в ярком воображаемом мире, который она постоянно создавала в своей голове, и который так торопилась сделать явью на книжных страницах. Ее супруг, напротив, жил в более реальном пространстве каждодневной тяжелой рутины. Университетскому профессору математики со степенью кандидата наук поначалу было очень и очень трудно каждый день вставать в пять-шесть утра и садиться за руль, чтобы отвезти свежие яблоки, персики и виноград в супермаркеты в Грассе, Кане, Ментоне, Эксе, Иль де Котре… Бесконечные дороги, пыль, ветер, усталость, тяжесть деревянных ящиков и корзинок из ивовых прутьев, картонных коробок, пересыпанных свежими опилками. Его пальцы огрубели, лицо осунулось, но его никогда не покидала мягкая, задумчивая улыбка.

— Прости меня, — часто шептала она вечерами, прижавшись головою к его плечу. — Это я виновата.

— Чушь! Он легко касался губами ее лба. — Я же говорил тебе, что ты должна жить во Франции. Значит, все — правильно. Ты счастлива здесь?