Madonna. Подлинная биография королевы поп-музыки - страница 26

Мадонна всем своим видом как бы давала понять, что делает что-то недозволенное. Даже вполне невинные эротические жесты и позы казались провокационными, потому что они выражали то, что творилось у нее в душе. Ей был присущ нарциссизм, который завораживал зрителей, потому что она любовалась собой совершенно искренне. Он проявлялся и в повседневной жизни, и на сцене. Однажды она спросила Кена Комптона, ее тогдашнего бойфренда: «Что тебе больше всего во мне нравится?» Этот вопрос его немало изумил. Гордон говорит, что Мадонна была «просто одержима собой и своей карьерой».

Несмотря на подобный эгоизм, в Мадонне было нечто гипнотическое, нечто, что ошеломляло. «Она была бесстрашной и ранимой одновременно, — говорит Камилла. — Именно поэтому она стала непобедимой. И обезоруживающей». Между двумя женщинами возникло сильное притяжение, и Камилла прикладывала величайшие усилия, чтобы противостоять ему. «Я сопротивлялась влечению, потому что иначе оно сгубило бы меня. Оно и так стало моим проклятием, потому что хоть у нас и не было секса как такового, все же наши отношения в основе своей были сексуальными». Мадонна открыто флиртовала с Камиллой, их страстные споры подпитывались напряжением сексуального характера, и все же последняя изо всех сил старалась сосредоточиться только на работе.

Записи, сделанные на студии Камиллы, разослали в различные фирмы грамзаписи, но ожидаемой реакции не последовало. Поступило лишь несколько предложений о концертах. Мадонна забеспокоилась. «Когда стало ясно, что записи никого не интересуют, мои отношения с Камиллой и Мадонной сильно осложнились», — вспоминает Гордон, однако Камилла по-другому объясняет причину размолвки: «Они отлично работали, но потом Гордон запал на нее, и это был конец. Однажды они сильно поссорились на сцене, и Мадонна ударила его. Он ударил ее в ответ, но немного не рассчитал силы. Она убежала со сцены и сказала: „Он уволен". Ну что ж, уволен так уволен».

Мадонна никогда не искала компромиссного решения, если ситуация складывалась против нее. «Она очень резка и прекрасно это понимает. Всегда видит, кто может быть полезен, а от кого лучше держаться подальше», — говорит Камилла. Эта жесткость соседствовала с потребностью во внимании. Камилла чувствовала, что юная звезда пробудила у нее материнский инстинкт. Она не знала, получает ли Мадонна достаточную поддержку от своей семьи. «Мнение отца ее не волновало, а никаких других авторитетов у нее было. Приемная мать не очень-то ею интересовалась, хватало забот со своими детьми. Что касается Тони, то он долго находился в трауре. Мадонна цеплялась за него как маленькая. Он типичный итальянский папочка: трудолюбивый, трепетный. Любил свою дочь. Он очень переживал и молился за нее день и ночь».

Группа стала семьей Мадонны. Ее в шутку окрестили «деточкой». «Кто-нибудь кормил сегодня нашу „деточку"? Ей нужно хорошо питаться, иначе она становится ворчливой». Хотя Мадонна часто повторяет, что в отношении карьеры она всегда была очень сознательной, в этот период она вела довольно беспорядочный образ жизни. Камилла стала кем-то вроде секретарши, напоминала о деловых встречах, прибиралась за ней и была на страже в любое время суток. «Она могла позвонить в четыре утра: „Мне не спится". Заявлялась ко мне: „Пошли в кино". Когда ей хотелось есть, я приносила ей еду». Она вела себя как гиперактивный ребенок. «После концертов мне приходилось подолгу катать ее в машине, чтобы она наконец почувствовала усталость. Даже если она уставала, все равно не хотела спать. Словно боялась что-нибудь пропустить. Бывало, я привозила ее домой в три часа ночи, а она потом продолжала гулянку».

Когда Мадонне становилось скучно, она начинала развлекать себя разными шалостями. Однажды она разукрасила породистых пуделей Камиллы надписями «FUCK» и «SEX». «Это вышло у нее спонтанно. Что тут такого? Со всеми бывает». Ее коронным номером была отрыжка в самых неподходящих местах, например на встречах с продюсерами. «Она рыгала, а потом гоготала как ненормальная. Пыталась таким образом привлечь к себе внимание. Хотела понравиться. Но меня беспокоило не это, а то, что она была готова переспать с кем угодно ради карьеры. Я говорила ей: „Не надо примешивать сюда секс". Она сама себе вредила. Мне пришлось убеждать ее в том, что у нее и так все получится».