Madonna. Подлинная биография королевы поп-музыки - страница 29

В то время Каминс был диджеем «Talking Heads», группы новой волны, и параллельно работал на компанию Криса Блэкуэлла «Island Records». Когда открылся клуб «Danceteria», он вместе с культовым британским диджеем Шоном Кассеттом занимался там подбором музыки для вечеринок. В их плейлисты попадали самые разные исполнители, от «Pop Group» до Джеймса Брауна, Грэйс Джонс и «Kraftwerk». В «Danceteria» ходила вся продвинутая молодежь, на первом этаже модного заведения играли живую музыку, а на третьем показывали видеоклипы. Каминс считает, что этот период был важным моментом в истории города, своего рода реакция на жесткие семидесятые. «В Нью-Йорке произошел музыкальный расцвет. Конец семидесятых ощущался как тяжелое время. Работы не было. Бронкс бастовал. Мы были активны в политическом плане, но даже здесь руководствовались только музыкой, других ориентиров не было. Мы экспериментировали, все хотели попробовать что-то новое», — говорит он.

Под экспериментированием Каминс подразумевает, например, творчество Джеймса Блада Ульмера, слившего воедино джаз, рок и панк. На первом этаже «Danceteria» выступали самые сливки альтернативной музыки: «Buzzcocks», «Magazine», «The Cramps», «Birthday Party» и «B52s». «Клуб „Danceteria" был открыт с восьми вечера до восьми утра. Это было особое место, его можно сравнить с „Factory" Уорхола», — вспоминает Каминс. Там работали Шаде, Кит Херинг, «Beastie Boys», ЛЛ Кул Джей. «Мы там практически жили. После закрытия клуба Кит спускался в метро и рисовал на стенах свои фигурки вплоть до полудня, когда его снова открывали, чтобы прибраться. Он жил в „Danceteria", да мы все там жили. Это был больше чем клуб, потому что все занимались каким-то делом».

Камине говорит, что Мадонна была «приметной личностью. Она интересно одевалась. Ее всегда можно было встретить на танцплощадке, ну а когда она танцевала, вокруг собиралась толпа». Для Мадонны этот клуб был символом свободы, которой у нее не было ни в строгом мире современного танца, ни когда она выступала со своей периферийной группой. Танцплощадка — это то, что ей было нужно. «Можно танцевать хоть всю ночь, и тебя никто не тронет, ну и пить не обязательно. Я чувствовала невероятную свободу, и это наполняло меня счастьем, — говорит Мадонна. — Моя жизнь была такой пресной, что хотелось какой-то встряски».

Однажды вечером она подошла к диджейской будке, держа в руке пленку с песней «Everybody», которую записала вместе с Брэем. «Ей никто не разрешал это делать, но, вы знаете, я живой человек. Когда парни-рекламщики, которым я доверяю, приносят мне какие-то записи, я ставлю их без опаски, знаю, что это будет хорошо. Мне нравится спонтанность. Я верю в магию жизни. Мадонна дала мне кассету, я поставил ее. Нельзя сказать, что все тут же пришли в восторг, но песня понравилась».

Мадонна стала подругой Каминса, они сняли маленькую квартиру в Верхнем Ист-Сайде. «У нас не было денег, мы спали на ящиках из-под молока. Она была совершенно бесхозяйственной», — вспоминает он. Мадонна думала только об одном. «Как-то я купил ей красивое белье, на что она отреагировала совершенно равнодушно. Бойфренд — это что-то второстепенное для нее. Она пользовалась своей сексуальностью, чтобы управлять мужиками».

Однако руководителя компании «Island Records» Криса Блэкуэлла ей очаровать не удалось. Он прослушал демо-запись и даже назначил встречу, но Мадонна его не заинтересовала. «Он не хотел заключать с ней контракт, она не выспалась накануне их встречи, не приняла душ, и Крис сказал, что от нее плохо пахнет». После отказа Блэкуэлла Камине отвел Мадонну в «Sire» к Сеймуру Стейну. «Он согласился на сделку, но не потому, что верил в нее, а потому, что доверял мне», — утверждает Каминс. Мадонне предложили контракт на запись двух синглов стоимостью 15 000 долларов — ничего особенного, но все же у нее появилась возможность осуществить свою мечту. Она так торопилась подписать контракт, что даже пришла в больницу к Стейну, только что перенесшему операцию на сердце. «Мне кажется, даже если бы я лежал в гробу, ее бы это все равно не остановило, — улыбается Стейн. — Она так спешила сделать карьеру, была очень уверена в себе».