Madonna. Подлинная биография королевы поп-музыки - страница 54

Мадонна и Уорхол относились друг к другу с настороженным уважением. «Однажды я спросил Мадонну, не хотела бы она сняться в кино. Она находчиво предложила поговорить об этом, когда поступят конкретные предложения, а то вдруг ее идеи украдут, — записал Уорхол в 1984 году. — Она очень проницательна. Сейчас она по-настоящему сексуальна». В 1985 году, в самый разгар ее тура «Like A Virgin», он удивлялся: «Надо же, всего год назад она работала официанткой в „Lucky Star"». Он пришел на свадьбу Мадонны в черном костюме, который контрастировал с ее белым платьем. Наблюдая за ней внимательным взглядом художника, Уорхол отметил: «Мадонна умеет делать шикарный голливудский макияж. Наверное, ей кто-то помогает — все нарисовано просто здорово».

У Мадонны и Уорхола были некоторые точки пересечения, например общие нью-йоркские друзья-геи. Обе знаменитости испытывали благоговейный страх перед собственной популярностью, хотя и демонстративно подсмеивались над собой. Они оба происходили из католических семей трудолюбивых иммигрантов, и оба были озабочены карьерой и деньгами. Они были представителями лишенной корней американской культуры двадцатого века, и их обоих обвиняли в том, что они эксплуатируют народное творчество. И Мадонна, и Уорхол стирали различия между чистым и «коммерческим» искусством. Писатель Уэйн Кестенбаум говорил, что Уорхол пытается «смазывать механизм производства, сделать более доступным и производство, и управление им». То же самое можно сказать и о Мадонне. Они оба любили сладости и попкорн, но этим их сходство и ограничивается.

Неутомимая Мадонна все время старалась менять стиль, Уорхолу же нравилось повторяться. Он был пассивен и терпелив, любил банальности и находил вдохновение в скуке. Уорхол страдал болезнью Хантингтона и постоянно испытывал боли. Он рисовал искаженные тела, поскольку его собственное изнемогало от болезни. Как и Мадонна, он носил корсет, только в отличие от нее делал это согласно врачебному предписанию. В 1968 году Уорхол едва не погиб, когда его пыталась застрелить феминистка Валери Со-ланас, женщина с неуравновешенной психикой. Когда в него попала пуля, он долго не мог поверить, что остался жив. Согласно Кестенбауму, «он был практически бестелесен, а после покушения и вообще разобщился с телом, которое стало походить на изрубцованный холст, — всю оставшуюся жизнь он носил специальные пояса и корсеты, которые Бриджит Берлин окрасила в жизнеутверждающие цвета, такие же как в его шелкографических работах».

Мадонна же, напротив, совершенно телесна. Она «рисует» тело, которое светится красотой и здоровьем. Разве в ее творчестве может быть место для болезни или смерти? Или для нездоровой кожи? Обложка к «True Blue» — это отзвук пятидесятнической эстетики бодрости и физической крепости. Уорхол любил спать, потому что во сне к нему приходили новые сюжеты, а Мадонна постоянно пребывала в движении, боялась остановиться даже на секунду. Уорхола зачаровывало «ничтожество» бытия, а Мадонна непременно должна была чем-то наполнить жизнь. Он всегда надевал один и тот же черный костюм и свой фирменный платиновый парик, а она любила яркие цвета и разнообразие в нарядах.

Когда-то Уорхол предсказал, что Мадонна будет знаменитой, и это произошло. Джонни Дайнелл вспоминает, как однажды зашел в супермаркет и увидел ее фотографию на обложке журнала «Life». «Меня это поразило. Я подумал: „Боже, этой чертовке все-таки удалось добиться своего. Это не какая-нибудь провинциальная газетенка, это «Life»". Долгое время мне казалось, что она такая же, как мы все, и вдруг оказалось, что она миллионерша. Все-таки она сделала что хотела». Путей к отступлению у Мадонны уже не было.

Январь 1987 года. Мне слегка за двадцать, я молодая писательница. Меня попросили выступить в телевизионном шоу «The Tube», рассказать о женщинах, чьи имена фигурируют в музыкальных чартах. Мне показали клип Мадонны к песне «Open Your Heart». Вот что я сказала: «Мадонна открывает наши сердца*, вскарабкиваясь на стулья и выполняя акробатические номера изумительно сексуально, создавая ощущение, что мы наблюдаем пип-шоу. Но непонятно вот что: такое свободное выражение женской чувственности — это насмешка над мужчинами или над собой? То ли она смеется над вуайеризмом и мужскими слабостями, то ли, наоборот, поощряет их. Пока женщины позволяют относиться к себе как к развлекательной картинке, нам придется надевать экзотическое белье и ублажать мужчин».