Мафия СС - страница 23
Речь идет не о Кальтенбруннере, задержанном в Альтаусзе. Его повесили, но своего секрета он не выдал. Речь идет о его доверенном лице — Манфреде Уриге, человеке с кодовым обозначением УЗ-13.
В освобожденных районах Западной Европы готовились к рождеству — без карательных отрядов и без ненавистного грохота нацистских сапог. Этот день, 25 декабря 1944 года, должен был пройти в радостном возбуждении. Однако людей мучили тяжелые предчувствия: Гитлер предпринял контрнаступление! Вновь двинулись танки через Арденны. Они опрокинули передовые линии союзников, окружили американскую дивизию в бельгийском городке Бастонь. Фельдмаршал фон Рундштедт повел свои войска на Антверпен.
Для организации более плотной обороны командование западных союзных войск решило эвакуировать войска из некоторых отвоеванных районов, в частности из Страсбура. Этот план вызвал настоящую бурю. Де Голль категорически отказывался покинуть эльзасскую столицу.
Население, охваченное паникой, обратилось в бегство. Западные разведывательные службы столкнулись с террористическими акциями за линией фронта союзников: сюда уже проникли люди Скорцени и эсэсовские отряды, нагло действовавшие под прикрытием американской формы. Узнав о переодетых диверсантах, американские солдаты начали подозревать всех… С большим опозданием американская военная полиция принялась преследовать фашистских оборотней. Опрашивали буквально всех. На перекрестках грязных дорог полицейские останавливали джипы и комендантские машины. Задерживали даже полковников и генералов. Их отпускали, когда они запевали какую-нибудь типично американскую песенку или безошибочно перечисляли американских спортивных чемпионов. В это время дивизии Рундштедта, Мозеля и Мантейфеля продолжали двигаться вперед. Установившаяся плохая погода мешала взлетам авиации союзников. В Париже в отеле «Мажестик» союзники заняли место немцев. Телетайпы работали двадцать четыре часа в сутки, отстукивая плохие новости. Гражданское население было охвачено страхом перед возможным возвращением фашистов в столицу Франции. Кто-то писал на оградах и заборах лозунги, с которыми, казалось, было покончено навсегда: «Да здравствует Гитлер!» и другие.
Отель «Калифорния» на улице Берри был одним из тех, который снабжался американцами и функционировал почти нормально. В реквизированном здании, расположенном напротив отеля, капитан Си-ай-си Джордж Александер склонился над пишущей машинкой. Время от времени он поднимал глаза к карте фронта, где цветные флажки обозначали ход сражения в Арденнах, на которое немецкий генеральный штаб возлагал свои последние надежды. Веснушчатое лицо офицера было напряженным. Сверяясь с объемистым досье, он заканчивал информацию для полковника Макдаффа из отдела «G-2»:
«Мы убеждены, что, если немецкие танки смогут форсировать Мёзу в районе Динана, целая армия саботажников, французских коллаборационистов, завербованных в войска СС, и парашютистов будет заброшена в наши тылы».
Капитан прикурил новую сигарету «Честерфилд» от предыдущей, когда один из его коллег вошел в комнату с чашкой дымящегося чая в руке. Ростом он был около двух метров. На голове пилотка. Широко улыбаясь, он поставил чашку на край стола и пододвинул табурет. Это был капитан Виктор де Гинзбург. Из внутреннего кармана мундира, сшитого под Эйзенхауэра, он вынул конверт, надписанный от руки.
— Еще одно анонимное послание, — сказал он. — На этот раз заслуживающее внимания.
Написанное изящным и несколько прерывистым почерком письмо было отправлено из Марселя 14 декабря 1944 года. Его автор утверждал, что принадлежит к партизанской группе франтирёров, вместе с которой успешно сражался с нацистами на юге Франции. Осуждая революционные настроения некоторых руководителей партизан, он испытывал серьезные опасения относительно ближайшего будущего освобожденной Франции. Этот пессимист, страхи которого решительно опровергло будущее, был весьма информированным человеком. Он сообщал своим «американским друзьям», «последним солдатам демократии», ценные сведения относительно перегруппировок бывших коллаборационистов. Правда, информатором был не он сам, а один из его родственников, бывший ополченец, спасший его от ареста; по отношению к нему он чувствовал себя обязанным. Такого рода переплетения часто возникали в то сложное время. Письмо содержало тревожные сведения о «пятой колонне», действовавшей на юге Франции.