Маг поневоле 2 - страница 4

— Да с памятью у меня беда, — выдвинул я привычную версию и в свою очередь поинтересовался: — А ты откуда всё это знаешь? Ты же в Виличе жил.

— Так я в дружине при яре Бакае меньше полугода прослужил, — признался Тимоха. — А так-то я, как и ты, деревенский.

— А как же в вои к князю попал?

— Батя пожалел, — посмурнел вой. — Он у меня лесовик. Шкурами промышлял. Ну и меня этому делу обучить пробовал. Да только бестолку всё. Лесовиком быть — дар особый нужен; зверя загодя чуять, места гиблые вовремя подмечать, следов опять же за собой не оставлять. А у меня не то, что у Никитки — получалось плохо. Сколько батя не бился, с собой в лес беря, не вышел из меня путный лесовик.

— А кто такой Никитка?

— Брательник мой старшой. Вот из него лесовик знатный получился, — признал Тимоха, не скрывая зависти. — А меня батя к яру Бакаю определил. Шкурку горностая ему за то дал, дорогущую! Сказал, что так я проживу подольше. И служба не тяжкая, и брюхо полное.

— Выходит, любил тебя, батя, — позавидовал я Тимохе.

— Выходит так. Вот только бестолку батя шкурку горностаевую потратил. В Вилич мне теперь возврата нет. Враз к вершителям в застенки попаду. Домой не вернёшься. Прознают, всю семью в ходоки снарядят, а более и идти некуда.

— Со мной пойдёшь. — решительно заявил я. Убивать Тимоху, в свете открывшихся обстоятельств, я передумал. Один я в этом лесу наверняка сгину. А с ним у меня появлялся шанс. Каким бы бездарным лесовиком не был этот юноша, по сравнению со мной, он Индиана Джонс с Чинганчгуком вместе взятые.

— С тобой пойти, душу свою сгубить, — ещё больше посмурнел молодой вой. — Я ведь только там у алтаря понял, кто ты такой есть. Перевёртыш! Наказание людям Троими ниспосланное за то, что они с Лишним в своё время яшкались!

— Ну, прямо исчадие ада, а не человек, — горько усмехнулся я. — Вот только наказывают пока только меня, причём все, кому не лень. Знаешь, Тимоха, — заглянул я в глаза напрягшемуся вою. — Я никому тут зла не желал, да и сейчас по большому счёту не желаю. Лишь бы в покое оставили. Мне бы с проклятьями своими разобраться, да тихое место, чтобы просто жить по-человечески, найти. Так ведь не дадут! Хуже бешенного пса со всех сторон травить будут. И не только меня, дружище! Слишком многие тебя видели в алтаре Лишнего: Вимс, Жихарь, Гонда, Албыч, мужик тот безбородый. От кого-нибудь до вершителей слух обязательно дойдёт, что ты на финальной разборке присутствовал. Так что останешься ты со мной или один решишь судьбу испытать, дорога одна — в лапы кату жреческому, а затем смерть лютая. Но со мной у тебя останется шанс выжить. Совсем небольшой такой шанс, но это лучше, чем ничего. Да, я перевёртыш! А значит, я смогу за себя постоять! Но сам я нападать ни на кого не буду, — заверил я воя. — Только защищаться. Слово тебе в том даю.

— А что на тебе за проклятья? Откуда?

— Это долгая история, — нахмурился я. — Так говоришь, здесь пока безопасно?

— До заката, это самое безопасное место в лесу.

— Хорошо, — кивнул я удовлетворённо. — Значит, самое время узнать, в какую сторону нам с тобой путь держать. Мне твоя помощь нужна будет.

— Какая? — сразу насторожился вой.

— У меня есть кольцо, с помощью которого можно вызвать айхи. Слышал о таких?

— Кто же о них не слышал, — отшатнулся Тимоха. — У нас ими детей пугают! Страшные твари!

— Не столько страшные, сколько подлые, — уточнил я его формулировку. — Но так получилась, что одна из этих тварей знает, как найти место, где я смогу избавится от проклятий. А значит, мне нужно с этим айхи поговорить.

— А он нас не убьёт?

— Нет. Эта тварь подчинена кольцом. Но у меня в груди находится кристалл, и она сможет на него воздействовать. А у тебя ничего подобного нет. Так что тебе она вреда не причинит.

— Ты хочешь, чтобы кольцо надел я?! — отшатнулся Тимоха. Рука юноши судорожно сжала рукоять меча, выдернув его на треть из ножен. — Нашёл дурака!

— Если бы я искал дурака, то ничего бы тебе об айхи не рассказал, — терпеливо вздохнул я. — А просто в знак дружбы и будущего союза подарил бы вот это колечко, — я вытащил кольцо и покрутил им перед носом воя. — Подумай сам, дружище. Разве бы ты себе такую прелесть на палец сразу не натянул?