Магическая Экспедиция - страница 15
Но дракон продолжил фарс, правда, уже сам не ел, ему сильно не понравился запах приморских устриц, поэтому он, скривившись, начал не слишком аккуратно сбрасывать содержимое раковин… в тарелку лорда Энроэ. Тот, ощутив запах, тоже скривился, втянул носом воздух, в попытке выяснить источник неприятного аромата, и уставился на свою иллюзорно абсолютно чистую тарелку, явно не понимая, как же его так могло подвести обоняние. После чего с сомнением взглянул на блюдо с «уплетаемыми мной» устрицами и осторожно произнес:
– Милада, мне кажется, вам не стоит увлекаться.
– Ну фто фы! Офень вфкуффно! – восторженно ответила ему моя иллюзия и даже потребовала: – Фина еще!
Лорд Энроэ подал знак, подошедший подавальщик радостно наполнил свой… карман. Сильно изумился неожиданному ощущению влаги и отошел втрое поспешнее, чем обычно.
– За вас! – между тем провозгласила моя иллюзия, прежде чем опрокинуть в себя весь иллюзорный бокал вина.
Лицо лорда Энроэ приняло незабываемое выражение.
Владыка же, расправившись со всеми подванивающими устрицами, вновь сел в привычно-вальяжную позу, покровительственно обняв меня за плечи, и сообщил:
– Все, в постель он тебя теперь не потащит.
Пользуясь тем, что моя иллюзия в данный момент неаристократично облизывала пальцы под шокированным взглядом лорда Энроэ, я шепотом спросила:
– Почему?
– Да ты посмотри на себя, – дракон скривился, – отвратительное зрелище, должен признать. Ты бы еще в зубах поковырялась… хм, а кстати.
И моя иллюзия, схватив зубочистку, радостно принялась выковыривать нечто из своего иллюзорного рта. Не знаю, кто из нас пребывал в большем ужасе: лорд Энроэ, воочию наблюдающий настоящую деревенщину, или я – которая не вела себя за столом так, даже когда жила в этой самой деревне!
А в следующее мгновение случилось нечто – лорд Энроэ, которому полагалось быть в ужасе, вдруг достал платок, протянул руку, осторожно вытерев губы моей иллюзии, и с необыкновенной нежностью произнес:
– Я готов вечно смотреть на то, с какой жадностью вы едите, Милада.
И, не отрывая от меня восторженного взгляда, главный дознаватель королевства, понизив голос, с придыханием сообщил:
– Моя первая страсть – грязная девчонка из цыганского табора. Мне было тринадцать, ей что-то около пятнадцати, и когда она ела вот так же, как вы сейчас, самозабвенно и жадно, с наслаждением облизывая пальцы, я сходил с ума, горел словно в пламени, впитывал каждый ее жест, каждое движение…
Платок выпал из его ладони, пальцы коснулись моего иллюзорного лица, обрисовывая контур губ, и еще тише, хрипло и рвано, лорд Энроэ прошептал:
– Я искал тебя всю жизнь, моя девочка.
Пребывая в абсолютном потрясении, я медленно повернула голову и взглянула на Владыку. Дракон сидел с открытым ртом и округлившимися глазами смотрел на дознавателя. Потом глянул на меня и тихо сказал:
– Все, одним лордом в вашем королевстве теперь станет меньше.
– В смысле? – переспросила я.
Гаррат невозмутимо пояснил:
– Ты МОЯ вкусненькая девочка. Я – дракон, соответственно – собственник. Тебе известно, как драконы поступают с теми, кто претендует на их собственность?
С ужасом глядя на Владыку, я полушепотом уточнила:
– Едят?!
На меня посмотрели столь внимательно, что появилось желание осторожно прикрыться… дверью… входной желательно.
Гаррат же, нагнувшись ко мне и глядя в глаза, проникновенно поинтересовался:
– Аппетитненькая моя, драконы, конечно, все способны переварить, но это не значит, что мы едим всякую гадость. Особенно вот такую, больную на всю голову и душевные привязанности.
И, глянув на меня с нескрываемой укоризной, предупредил:
– Снимаю иллюзию.
В следующий миг лорд Энроэ смотрел уже в мои глаза влюбленным взглядом, не подметив исчезновения иллюзии. И смотрел он самозабвенно и всепоглощающе, совершенно не отреагировав на подошедшего официанта, который, осознав невменяемость клиента, начал осторожно накладывать в его тарелку котлеты из сотейника, чтобы затем полить их ярко-красным, с оранжевыми прожилками соусом. Соус обрисовал три красиво уложенные котлеты и живописно разбросанные кучками ошметки порченных устриц. Подавальщик застыл, переводя потрясенный взгляд с тарелки на сотейник и не понимая, откуда могли взяться устрицы на тарелке лорда Энроэ. И его непонимание усилилось, когда обозначенные соусом устрицы вдруг мягко исчезли так, словно их в тарелке никогда и не существовало.