Магистральный канал - страница 21

— А может, еще километров пять прогоним? — послышался другой голос, в котором ребятам почудилось что-то знакомое. — Там сделаем привал и пойдем к Антону Николаевичу…

— Зачем же идти пять километров, если можно пройти один. Мы как раз там, где нам и надо быть: напротив колхоза «Зеленый Берег».

— Если так, тогда надо остановиться. И в самом деле, дальше ехать не следует. Все равно ничего не видно в этом чертовом тумане.

Снова раздался стук весел. Послышался шорох лодки о прибрежный песок. Как видно, незнакомцы вылезли на песчаную косу и там выбирали место для ночлега. Вскоре ребята услышали, что там начали разговор об огне. Мечик уловил, как трещали сухие ветки, которых много в приречных кустах, как послышалось будто бы чирканье спички. Но огня не увидел. Да и ничего удивительного в том не было. Как могло пробиться небольшое пламя сквозь эту густую, влажную пелену ночи. Через некоторое время разговор на песчаной косе стал еще более глухим и невыразительным.

— Ну, что вы скажете? — торжествующе прошептал Генька. — Выдры нет, но зато мы сможем посмотреть, что это за ночные путешественники! И посмотреть так, что они о нашем присутствии даже и не догадаются!

— А может, это… это… — Ленька даже боялся выговорить слово, которое вертелось на языке.

— Ну что?

— Ну эти… бандиты. Пойдемте лучше домой… Мечик.

В эту минуту Ленька боялся не только бандитов. Он вдруг вспомнил, как мать, уходя в поле, строго-настрого приказала ему никуда со двора не уходить, и вовремя перенять пастуха, и загнать в хлев корову. И теперь неизвестно, где еще может бродить эта проклятая скотина и что готовит Леньке мать. Старый сторож так заговорил зубы, что Ленька забыл обо всем на свете. Мать где-то там беспокоится и о нем, о Леньке. Ведь всякие мысли могут прийти матери в голову, особенно если на дворе уже ночь, а никто из соседей не может даже сказать, куда подевался ее сын. Ленькина спина уже горела, едва только он подумал о награде, ожидавшей его по возвращении домой. И раскаяние и страх овладели им.

А черствый сердцем Мечик, как видно, еще не осознал всю тяжесть проступка. Он только засмеялся, когда Ленька предложил идти домой. Правда, не каждый день случается ребятам путешествовать ночью по берегу реки, особенно в такое время, когда назревают такие важные события. Ведь люди на лодках вспоминали, да еще и с уважением, имя старого вруна. Кто они такие и почему они тут остановились?

Из всех хлопцев только Мечик выразил желание приблизиться к незнакомцам. Он никогда и ни в чем не хотел уступить Геньке. Ленька же и остальные ребята решительно отказывались идти навстречу неведомой опасности, которой так жаждал этот сумасшедший Генька.

— Ладно, пусть себе ползут домой, — пренебрежительно проговорил он. — С ними только лишняя канитель. Еще возьмут да разревутся в решающую минуту…

Обрадованные, что вырвались из-под власти этого сурового командира, которому еще неизвестно что может стукнуть в голову через полчаса, ребята повернули к реке.

— Только пошумите мне! — пригрозил шепотом Генька. — Бегите так, чтобы на косе вас не услышали.

— И зачем нам сдались эти несмышленыши? — высказал свое мнение Мечик. — Может, там, на косе, слышали, как мы тут торговались? Теперь к ним так просто не подберешься.

Но на косе не видели и не слышали ребят. Пять человек, которых освещало пламя костра, горевшего теперь довольно ярко, были заняты своими делами. У каждого из них были на ногах сапоги с длинными, выше колен, мягкими голенищами. В темных штанах, в коротких теплых куртках, с одинаковыми шляпами на голове, они были похожи не то на разбойников, не то на ковбоев, которых ребята не один раз видели на картинках. Два ружья, висевшие на сучках сухостойной сосенки, еще более подчеркивали сходство и усиливали впечатление. Наверное, у них были и другие ружья, но они их не доставали из двух, вытянутых на песок, широких плоскодонок. Мечику очень захотелось узнать, что за поклажа лежала в лодках, прикрытая брезентовым полотнищем. Может, это было добро, награбленное этими неизвестными в приречных колхозах? А может, там лежали связанные люди?