Магистральный канал - страница 56

Когда наконец прозвучал сигнал, Павел выпрямился и только теперь оглянулся. Оглянулся и нахмурился: шагах в четырех от него стоял Моисей Коган с нацеленным на него аппаратом.

— Павлик! Дружок! — послышался с другой стороны канавы взволнованный голос Захара Петровича. — Вылезай скорее! Ну, чего ты стоишь?!

Белая парусиновая фуражка слетела с головы председателя и упала в ржавую воду канавы. Поседевшие волосы засеребрились на солнце, заиграли с ветерком. Изрезанные мелкими морщинками веки подозрительно заморгали.

Помогая Павлу выбраться из канавы, Захар Петрович чуть сам не угодил в нее. Впервые видел Павел в таком настроении этого старого коммуниста, поседевшего в суровых битвах гражданской войны, в бесконечных заботах колхозной жизни.

— Ты знаешь, сколько ты выкопал до обеда? — с возрастающим волнением кричал Захар Петрович. — Ты до обеда сделал столько, сколько Иван Сорока вчера выкопал за целый день. А сколько же ты еще после обеда сделаешь, Павлик!.. Да ведь это же наши комсомольцы выдержали такое испытание, сдали такой экзамен!..

Какой удивительный этот человек! Только теперь Павел понял, что под суровым обликом часто бывает спрятано самое чуткое сердце.

Пришел черед беспокоиться и волноваться самоуверенному Ивану Сороке. Еще не всходило солнце, еще только загоралась на востоке заря, а опытный землекоп уже не один раз выскакивал во двор, чтобы взглянуть на свежевыбеленную трубу хаты Дерашей. Но не вился голубой дымок в легкую глубину летнего неба, не стучали ведрами, не скрипели двери — все было тихо у соседей. Успокоившийся Сорока возвращался в свою хату. А через десять минут его снова охватывало беспокойство.

— Евфросинья, слышишь, Евфросинья? — тормошил Сорока жену. — Скорее вставай. Вон у Дерашей дым, как из паровозной трубы, повалил… Он убежит на болото раньше меня!..

И хоть он — Павел Дераш — никогда не брался за лопату раньше, чем принимался за работу Иван Сорока, многоопытному землекопу казалось, что комсомолец может сделать это именно сегодня, что от молодежи можно дождаться любой хитрости. Ведь додумался же он сделать свою лопату на четыре сантиметра шире, чем у него, у Сороки. Оказывается, в первые два дня он подходил к старому землекопу и смотрел на его работу не просто так. Не для того только, чтобы провести время, дурил он голову кузнецу Устину. Это был тонко и хитро продуманный, рассчитанный до малейшей подробности план, который теперь неуклонно выполняется с беспощадным упорством. И слава старого землекопа, как казалось теперь Ивану Сороке, померкла, ее одолела могучая молодая сила.

Комсомольцы и вообще молодежь подхватили эту, может быть даже и временную, победу своего ровесника и постарались растрезвонить об этом событии на все лады. Если раньше в сводках Баса фамилия Ивана Сороки стояла на первом месте, то теперь она упоминалась только после Павлика Дераша. «Новый рекорд комсомольца Дераша», — объявляла комсомольская газета. «Выдающаяся победа Павла Дераша», — солидно красовалось на первой странице центральной республиканской газеты. Даже пионерская газета, сообщая о делах зеленобережских школьников, не забывала задушевно, в нескольких строчках, сказать о Дераше… И Митька Попок, этот бесхитростный и верный барометр всемирных и колхозных новостей, сначала вручал почту Павлику Дерашу и только после этого задирал свою рыжую поповскую бородку и выискивал глазами Ивана Сороку…

День ото дня увеличивалась выработка Ивана Сороки, но и с каждым днем, обгоняя его, уходил все дальше и дальше Павел Дераш. И только тогда понял старый землекоп, что, кроме молодости, помогала комсомольцу и сконструированная им лопата. В этом, наверно, и была главная причина победы Павла. Поэтому пришлось Ивану Сороке дать Устину срочный заказ: «…Сделать такую же лопату, как и у Павла Дераша».

Колхоз «Новая Заря» работал неподалеку от бывшей бобровой плотины, перерезая самую большую подкову реки. Позавчера в полдень землекопы разрушили перемычки, и вода бурно помчалась по новому, прямому как стрела руслу. Уже в полдень на следующий день зеленобережцы почувствовали результат этой работы: торф стал более сухим и вязким, работать стало гораздо легче даже в тех местах, где трасса проходила по «чертовым окнам». Поэтому Иван Сорока еще надеялся вернуть свою былую славу. Хоть бы в последний день! Иван Сорока знал, что если Павлику Дерашу сочувствует молодежь, волнуется и болеет за него, то за рекорд Ивана Сороки грудью стоят люди среднего поколения и все пожилые.