Магия чувственных представлений. Развитие неординарных способностей - страница 3

Теперь в двух словах — об отличии этой книги от предыдущих, которые тоже были посвящены человеческому сознанию, его неординарным возможностям и методам работы с психикой, нацеленным на раскрытие таких возможностей. Новизна этой книги, прежде всего — в самом подходе к такой работе. Если раньше для достижения определённого результата в виде той или иной психической способности вам вначале предлагалось достичь соответствующего изменённого состояния сознания (психического настроя, психической позиции, как мы говорили) и получить интересующую вас способность как следствие данного психического настроя, то сейчас мы попробуем начать прямо с нужного действия, прямо с магии, как называет такие вещи упомянутый мной психиатр. А соответствующий психический настрой установится у нас самопроизвольно. В общем, мы попробуем нажать на иной рычаг, соединённый с тою же конструкцией, или потянем верёвочку за другой конец, чтобы распутать узел.

В принципе то, что я собираюсь предложить вам на этот раз, проверено десятками, даже сотнями поколений йогов, шаманов, буддийских последователей прямого пути, некоторые из которых добивались результатов, способных поразить любое воображение. Но и не совсем то, поскольку достижения современной психологии могут существенно облегчить древние методы и сделать их доступными почти для всякого нормального европейца. («Для среднеевропейского идиота», — выразился некогда в моём присутствии один очень серьёзный и весьма известный буддийский подвижник, и, должен признаться, его резкая формулировка особого протеста у меня не вызвала.)

Теперь — о подходе к проблеме, за которую мы сообща берёмся. Вообще-то, в распоряжении человека разумного имеется два принципиально различных подхода к восприятию любых жизненных явлений и взаимодействию с ними. Первый — назовём его научным или созерцательным — предполагает беспристрастное (конечно, условно беспристрастное; человек по сути своей — существо пристрастное) наблюдение за чем-либо, накопление фактов, их анализ, какие-то логические умозаключения, или выводы и т.п. При научном подходе к явлению мы позиционируемся вне этого явления, созерцая и изучая его как бы со стороны. В этом случае наше с ним взаимодействие тоже может быть достаточно тесным, но мы не вовлечены в те внутренние процессы, которые, так сказать, явление одухотворяют, делают его живым.

Другой подход к явлению — подход адепта, мастера, то есть человека вовлечённого — порождает искусство. Гениальный скрипач, к примеру, может и не знать толком, что именно и как он делает. Музыкант целиком погружается в некий процесс, в определённое знакомое состояние — и у него получается музыка. Ну, а какой-нибудь компетентный музыковед очень хорошо опишет потом, предположим, летучее стаккато этого скрипача,.. но никогда так не сыграет сам. Понимаете? В итоге существуют на белом свете живописцы или скульптора и искусствоведы, практикующие хирурги и теоретики, занятые медицинскими проблемами, буддисты и буддологи. Между этими людьми в каждой паре колоссальная качественная разница. Именно это, между прочим, имел в виду Гурджиев, когда заявлял, что настоящий человек — тот, кто умеет что-то делать по-настоящему, не столь важно, что именно. Очень чётко данное разграничение проводит рациональный буддизм. От самого исторического Будды Гаутамы из поколения в поколение передаётся обобщённый «рецепт» достижения высшей мудрости (праджня — снскр.; ше-раб — таб.), который состоит из трёх компонентов, или фаз: знание, получаемое при ознакомлении с доктриной; знание, возникающее при её обдумывании и критическом анализе; знание, рождающееся при медитации (т.е. в результате практики предложенного учения). В общем, не взяв скрипку в руки, не научишься на ней играть.

Точно так же, между прочим, обстоит дело и с психологией. С одной стороны, это — подборка представлений о человеческой психике, с другой — мастерство коммуникации, высокое искусство влияния на ближних своих, а также и на себя самого. Нас, разумеется, более всего интересует второй подход, хотя кто-то, возможно, открыл эту книгу просто из любопытства.