Магия Мериты - страница 13

— Я все равно в недоумении, — продолжал Лонренок. — Какое-то ребячество, право слово. Вы пытаетесь скрыть от нас свое местоположение. Зачем? Почему? Я хочу знать причину, почему вы так поступаете.

— Поймите нас правильно. Мы, меритцы, желаем жить по своим законам. Нам не нужны советники и учителя. Раньше мы жили на пересечении звездных дорог. Вы знаете, чем это кончилось. Наша жизнь, наша культура повисли на волоске, едва не погаснув. Спасло нас чудо. Мы ушли в недоступную для вас даль, начали все заново.

Марк замолчал, задумавшись. Никто не смел нарушить тишину.

— Вы должны признать, что у нас есть веские причины поддерживать свою изоляцию. И вы превысите свои полномочия, пытаясь раскрыть расположение наших миров. Ваша задача — дать заключение, насколько наш этический облик близок общечеловеческому. Вот и занимайтесь своим прямым делом.

— Маленькая неувязочка, — сказал Рюон. — С одной стороны, вы претендуете на равноправное членство в Содружестве, а стать доступными для желающих погостить у вас не хотите. Несправедливо как-то.

— Мы нарушаем этим какие-нибудь правила?

— Да нет, все в порядке. Мне только интересно, почему вас не устраивает, например, статус ассоциированного члена Содружества.

— Все просто. Отношения между рядовыми членами Содружества устанавливают они сами, и никто им не указ. Другие цивилизационные образования могут контактировать только с центральными органами Содружества. Нам бы не хотелось в будущем получать санкцию Галактического Совета по всякому пустяку.

— Стало быть, никакой контроль вам не нужен?

— Абсолютно правильно.

— Второй раз пользоваться вашей программой перелета я бы не стал, тем более если на то не будет вашей санкции, — проговорил Илвин, не обращая внимания на Рюоновские эскапады. — Однако по накопленной в звездолете информации, видимо, можно в свободном режиме найти ваши планеты. Вам не приходила в голову такая возможность?

— Сигма закрыта для чужих звездолетов, так что все выданные вам алгоритмы вы можете спокойно забыть по возвращении домой. Что же касается свободного поиска — пожалуйста, дерзайте. Однако должен предупредить, что вы даже приблизительно не знаете нашего местоположения. Если интересно, я при случае покажу, почему это именно так.

— Знаем — не знаем, но попытаться узнать не запретишь, — проворчал Илвин.

— Хорошо, коли наш разговор принял такой оборот, я сделаю официальное заявление, право довести которое до Галактического Содружества предоставлено мне властями моего народа. Прошу встать и приготовиться слушать, — Марк поднялся, отошел к стене, повернулся к инспекторам и, подняв руку, громко сказал:

— От лица гонимого народа Мериты говорю, слушайте все: каждое материальное тело искусственного происхождения, приблизившееся без разрешения к любой из наших планет на расстояние менее пяти световых лет, будет рассматриваться как носитель смертельной опасности, уничтожить который — гражданский долг каждого меритца. Все.

Рюон укоризненно покачал головой. Лонренок хотел что-то сказать, но, встретив сдерживающий взгляд Илвина, махнул рукой и отвернулся.

— Садитесь, — широко улыбнулся Марк. — Отвлечемся от официальных дел.

— Для вас, меритцев, существует только «да» или «нет», только белое или черное.

— Вы не правы, Рюон. Мы такие же люди, как и вы. Может, в нас только больше решительности. Есть вопросы, требующие бескомпромиссности. Только так, — Марк словно убеждал самого себя. — Да и вы тоже не всегда ищете третий путь и можете, если необходимо, настоять на своем. Правильно?

— Так-то так, — проворчал Рюон. — Ладно, оставим пока дела. Чем вы нас угостите?

Разносчик быстро расставил подносы.

— Прошу вас. Это первая ваша трапеза на Эле.

— Надеюсь, что не последняя, — вставил Илвин.

Вэр критически оглядел содержимое своего подноса. Нечто вроде супницы, накрытое крышкой, большой ярко желтый плод на специальной подставке, узкий длинный сосуд с серебристым напитком. Вэр поднял крышку и уловил родной, почти забытый аромат. Неужели настоящий хачар?

Это было самое популярное блюдо на его родной планете. Вэр вырос на нем, и сейчас хачар был для него олицетворением далекого детства, любое воспоминание юных лет было обильно сдобрено его ароматом. Вэр подковырнул вилкой длинный дымящийся кусок мяса, приподнял, надкусил, смакуя чуть кисловатый вкус.