Магия остролиста - страница 8
Дома, в небольшом бунгало неподалеку от улицы Гроув, лежат ягоды. Можно пойти, взять немного, посидеть в «Республике» и составить план следующего похода за ягодами.
Он проследил, как Изабель вышла из дома, продев локоть под ручку корзины. С заговорщическим видом она вышла за город на большак, потом свернула на Джуниперо — пыльную деревенскую дорогу, тянущуюся до самой горы Чумаш. А на горе Чумаш, вернее, на восточном ее склоне, кустов остролиста видимо-невидимо.
Джон оттолкнулся от столба и помчался к конюшням, на бегу перескочив через мячик для гольфа, катившийся в дорожной пыли.
Изабель приостановила свое восхождение, чтобы глотнуть лимонада и приложить носовой платок к вспотевшему лбу. Она стояла почти на самом краю отвесного утеса. Отсюда ей были видны крыши большинства домов в Лимонеро и некоторые улицы, и еще бесконечные лимонные плантации ассоциации садоводов «Фавориты солнца».
Когда-то и она там работала. Всего месяца четыре. Ей поручили счищать излишек кожуры перед упаковкой. Но лимоны куда красивее в своей естественной блестящей кожице!
Поднимаясь все выше, Изабель следила за соперниками. Разрозненные группки собирателей ягод встречались ей вблизи от города на Джуниперо. Здесь, на приличном расстоянии, она могла быть уверена, что ни с кем не встретится. Чтобы добраться сюда, нужно три часа идти пешком или ехать на лошади.
У Изабель не было лошади.
Глыба сланца торчала из отлогого склона, и весь ее треугольный выступ порос кустами остролиста. Не обращая внимания на пот, стекавший с нее градом, она шла вперед. Но в том месте, где нужно было свернуть, она остановилась, как вкопанная: там, над самой пропастью, сидел, отдыхая на камушке, Джон Уолкот.
У него хватило нахальства дружелюбно помахать ей рукой.
С огромным трудом преодолев разделявшее их расстояние, Изабель встала перед ним, заслонив собой солнце. Если это могло служить хотя бы слабым утешением, можно было позлорадствовать в душе, глядя на его обгоревшие до золотистой корочки лицо и руки, покрытые мелкой сетью царапин. Он небрежно раскинул ноги; по обеим сторонам валуна, на котором он сидел, стояли два седельных вьюка, похожих на отслужившие свое почтовые сумки «Пони экспресс». Клапан одного из них был откинут, выставляя напоказ сонмища ягод.
— Ты, я смотрю, вовсю трудился, — выдавила она дрожащим от волнения голосом. Как он догадался забраться на гору Чумаш?
Джон постарался вложить в свой ответ изрядную порцию упрека:
— Так ведь мне пришлось работать за все те ягоды, которые выпали у меня из мешка в прошлый раз и почему-то пропали.
Изабель притворилась, что не поняла его намека.
— Как ты очутился здесь раньше меня? Я тебя видела в «Республике» часа три назад.
Кривая усмешка, появившаяся на его лице, могла оскорбить ее до глубины души, будь на его месте кто-нибудь другой.
— Я взял лошадь. Вон там привязана. — Он кивнул влево.
— Я и не знала, что у тебя что-то есть. Его губы растянулись в хитрую усмешку.
— Что ты этим хочешь сказать?
Стараясь определить, оставил ли он ягоды на кустах, Изабель пояснила:
— Ты не из тех, что обзаводятся собственностью. Торчишь в баре целый день, почти ничего не делаешь. — Ее взгляд опять сфокусировался на нем. — Одеваешься как бродяга.
Джон подверг себя беглому осмотру.
На нем были штаны из дешевой бумажной ткани, такие старые, что изначально яркий индиго вытерся на коленях до бледно-голубого. Рукава рубахи, которую он носил навыпуск, были закатаны по локоть.
— Я люблю удобство.
— Ты любишь выпивку и безделье, — пробормотала она себе под нос, и ветер отнес ее слова в сторону.
— Что такое?
— Я не собираюсь торчать здесь без дела.
Изабель прошла мимо него к кустам. Ягод осталось очень мало. Либо здесь раньше уже кто-то побывал, либо Джон обобрал все подчистую. Раз уж она прошла весь этот путь, глупо отказываться от того малого, что еще оставалось.
Принявшись за работу, она то и дело оборачивалась назад, чтобы убедиться, что Джон все так же сидит, развалясь на камне. И она чувствовала: ни одно ее движение не ускользает от его пытливого взора. Это нервировало ее. Почему бы ему просто не уйти?