Магия в долг - страница 11

Тринадцать лет назад Дарик собрал всех магов, чтобы запереть Керна в той гробнице. Все их чары продержали его десять лет. Но Филипп рассказывал так, словно убить Керна было просто. Словно Филипп что-то скрывал, рассказывал не все.

Может, ей не нужна была вся история. Керн мертв. Это было важно.

Но у Филиппа не было магии, и то, что он был сыном Керна, не давало ему божественную силу. Он был человеком. Керн был самым темным магом в истории.

И эти воспоминания так просто не угасали.

— Я надеялся, что найду тебя здесь.

Она вздрогнула так резко, что книга упала на землю. Филипп стоял в паре футов, на краю полянки, словно не знал, идти ли дальше.

Его взгляд был неудобным, она потянулась за книгой, но Филипп опередил ее.

— Ты всегда здесь, когда тебя что-то беспокоит, — отметил он, стряхивая пыль с потертой кожаной обложки. А потом замер, глядя на название.

Он удивленно взглянул на нее, и она покраснела, жалея, что не выбрала другую книгу. Он осторожно открыл обложку и посмотрел на посвящение. Она ждала, не дыша.

— Жизнь хороша, если в ней есть радость. Но некоторые не замечают удачи и жалуются; я на стороне первых, ведь не могу отрицать, что получил свою долю хорошего, — тихо процитировал он и отдал книгу. — Кто бы знал, что мой маленький подарок содержит столько правды.

— Такова поэзия, — сказала она, проводя ладонью по потрепанной обложке. — Правда в красивых словах.

Неудобная тишина затянулась, напоминая каменную стену. Она была прочной и слишком высокой, чтобы перебраться.

— Я пришел извиниться за ту ночь, — сказал он. — Насчет твоего отца. Мне жаль.

Она не могла смотреть ему в глаза.

— Все хорошо. Ты не знал.

— Но должен был, — простонал он. — Я провел половину детства в его библиотеке. Я уважал его больше всех, кого знал. Я любил его, — хрипло прошептал он.

Она боролась со слезами в глазах.

Филипп сжал ладони за спиной и раздраженно выдохнул.

— Марен, мы можем начать сначала?

Ей хотелось сказать «да». Больше всего хотелось. Но Филипп все еще не доверял ей. Он ранил ее. Сильнее всех. Он мог сделать это снова.

— Прости, я просто… — она подняла книгу и встала. — Мне нужно идти. Меня ждет Адаре, — она прошла мимо него и оглянулась, дойдя до тропы. — Хорошего дня, милорд.

Его лицо выглядело так, словно ему было больно.

— Тебе нужно так меня звать? Мы знали друг друга с детства. Я хотел жениться на тебе. Я любил тебя.

Она вздрогнула из-за прошедшего времени.

— Да? Тогда ты странно это показывал. Ты ушел без слов, не попрощавшись. Три года я не знала, мертв ты, ранен или…

Она отвернулась, чтобы он не увидел, что у нее вот-вот прольются слезы.

— А что мне нужно было сделать? — спросил он. — Ты знаешь, как себя чувствуешь, узнав, что твой отец — самый темный маг? — он вскинул руки. — Как я должен был отреагировать?

— Мог обратиться к тем, кто тебя любит, а не убегать.

— Я думал, если уйду, всем будет лучше, — его голос был сдавленным, он управлял эмоциями. — Я думал, Керн тогда остальных не тронет.

— Хотя он уже поклялся отомстить Дарику? — потрясенно спросила она. — Керн убил моего отца и твоих настоящих родителей, что любили и растили тебя. Ты понимал, что бросил их умирать? Ты хоть знал, что они мертвы?

— Я узнал пару месяцев назад, — выдавил он, голос сорвался в конце.

Ее сердце болело за него, часть гнева угасла.

— Прости. Не стоило так говорить. Дела Керна — не твоя вина. Он бы их в любом случае убил.

— Но меня терзает вина. Я навредил всем вокруг себя.

Она не могла с этим спорить, но промолчала.

— Я хочу быть твоим другом, — выдавил он.

Друзья. Нет, она не могла. Она не могла быть просто его другом. Это будет даже хуже.

— Другом той, кому не доверяешь? — спросила она. — Ты уже показал, как это работает.

Он недовольно зарычал.

— Ты не сказала мне правду. После всего, что мы прошли.

Она сжала кулаки.

— Сколько раз я должна сказать? Я. Не. Знала.

Он нахмурился, словно увидел то, что не замечал до этого.

Но она не закончила. Гнев толкал слова к ее губам бездумно.

— Но ты не поверил мне, хотя говорил, что любишь. Ты оттолкнул меня, бросил одну голодать и умирать.

— Прости, — сказал он, в его голосе были печаль и сожаление, которые она надеялась услышать.