«Магнолия» в весеннюю метель - страница 8

— А, эти балаболы? Только болтать умеют, ничего другого… Знаешь, пошли их на один дом подальше! — Видимо, буфетчицу командный голос Апситиса не испугал.

— В последний раз спрашиваю. Не прибрала ли ты куда-нибудь такую толстую пачку бумаги?

— Мне чужое добро ни к чему, это ты, мой милый, прекрасно знаешь! — И щелчок недвусмысленно засвидетельствовал, что буфетчица положила трубку.

— Еще не проспалась, а ведь время уже к обеду, — в смятении констатировал Кундзиньш.

— В нерабочее время я не могу ей указывать, — развел руками Апситис. — У нее жених — моряк, уже три месяца как в море, кто знает, может, она лечит тоску сонной терапией? Вообще-то она девица что надо, если нужно помочь, никогда не отказывает… — Тут он спохватился, что в данный момент это не имеет значения. — Сколько я здесь работаю, в нашем доме и иголки не пропадало. И вдруг — секретные документы! А вы уверены?

— Не совсем.

— Не совсем — в чем? Что они секретные или что пропали?

— Существует альтернатива: я мог и запереть их в своем «дипломате», — признался Кундзиньш.

— А-я уж боялся, что придется сообщать милиции. В отсутствие директора! Он мне этого в жизни не простил бы… Ну, так чего мы еще ждем? Идемте, проверим!

Поднявшись наверх, они отперли сто шестнадцатый номер. Одновременно дверь на балкон со стуком захлопнулась, заставив Кундзиньша вспомнить недавние мучения. А также и то, что клочок бумаги с записанным шифром лежит одиннадцатью этажами ниже, где-то между рододендроном и клумбой с тюльпанами.

— Открывайте! — поторопил Апситис, пододвинув Кундзиньшу плоский чемоданчик.

Кундзиньш тупо глядел на кольца с цифрами. Почему-то комбинация их показалась знакомой. 1812… Ну да, это же его собственный день рождения — восемнадцатое декабря. Неужели «дипломат» так и простоял все время незапертым?

Он поднял крышку. Чемоданчик был пуст.

— Как же так? — упавшим голосом спросил Апситис.

Заместитель директора уже глубоко сожалел о том, что из-за своего добросердечия влез в чужие неприятности. Администрация несет ответственность исключительно за ценные вещи, сданные на хранение. Какого черта он не усидел на месте? Известно же, что от всего, связанного с секретами, лучше держаться как можно дальше. Теперь не избежать разговоров со всякими должностными лицами. Конечно, упрекнуть его не в чем, и все же получилось неладно: уже в первый день после отъезда директора в «Магнолии» — Чрезвычайное происшествие…

— Не мешало бы прежде всего посоветоваться с каким-нибудь понимающим человеком, — проговорил Апситис, видя, что Кундзиньш упорно молчит. — Поднять тревогу всегда успеем.

— Только без публичного скандала! — воскликнул Кундзиньш. — Неужели же не найдется? Да кому она нужна, моя диссертация, ведь все равно через месяц-другой ее разослали бы по всем институтам сходного профиля.

— А секретные сведения и выводы? — напомнил Апситис.

— Нонсенс! Не садитесь и вы на талимовского конька: не старайтесь во всем видеть придворные интриги.

— Мехти Алиевич — человек умный и отзывчивый. С большим жизненным опытом, — задумчиво проговорил Апситис. — И никогда не бросает друзей в беде.

В комнате Талимова звучала восточная музыка. Со стола еще не было убрано. Хозяин комнаты устроился на диване и с увлечением писал, пристроив на скрещенных ногах кусок фанеры.

— Мы пришли, чтобы апеллировать к вашему здравому смыслу, — сказал Кундзиньш. — Похоже на то, что в баре я ничего не оставлял.

— Кроме денег, — заметил Талимов и повернулся к Апситису. — Дежурные и уборщицы допрошены?

— Будет исполнено! — Начальственный тон Талимова словно бальзам для души Апситиса: теперь больше не надо было самому ломать голову.

— Немедленно собратьи выяснить! — приказал Талимов.

— Может быть, прежде поговорить с профессором Вобликовым? — предложил Кундзиньш. — Он, кажется, тоже поднимался с нами в лифте.

— Только во вторую очередь! — Лицо Талимова пылало жаром деятельности. От его лысины, казалось, поднимался пар, создавая над головой некое облако энергии мысли. — Этот старичок мне давно уже не внушает доверия: родился за Уралом, живет в Москве и говорит по-латышски…