Махно. II том - страница 69

– Но у меня нет собственной мызы.

– Неважно. Мы обеспечим легенду.

– Я ничего не боюсь, Георгий Фёдорович. Давайте сделаем так, сейчас отпустим Анастасию Васильевну и поговорим с вами, как мужчины и профессионалы.

– Хорошо. Анастасия Васильевна, подождите Якова Филипповича в кафе, что напротив полпредства. Мы недолго.

Карабань вывел жену, дал ей немного денег и вернулся в кабинет.

– Георгий Федорович, у меня предложение или просьба. Давайте не будем втягивать в эту операцию мою жену. Я всё сделаю сам. Жена не профессионалка в этом деле и довольно слабая помощница. Более того, даже в старании она может испортить всё дело. Тем более, что сейчас в её голове доминирует одна мысль: дочь. Сами знаете, не мне вас учить, вы же тоже профессионал, у неё, как и у всякой женщины на первом плане женское начало и материнское чувство. А это серьёзный фактор для ограничения женщин в участии в разведоперациях. Поэтому, есть предложение: давайте отправим её в совдепию… извините, в Советский Союз. Она может не выдержать разлуки с дочерью. Тогда, в гражданскую, она поседела в первый же год, что мы работали у Фрунзе, а ребёнок был в Крыму. Ей нельзя быть более без дочки. У неё и так несчастливая судьба. А тут ещё такая окрошка.

Панкратов поднялся, подошёл к серванту. Открыл его. Взял две рюмки и бутылку коньяка. Поставил на стол. Налил рюмки.

– Хорошо, Яков Филиппович. Мне нравится мужество ваших рассуждений. Вы меня убедили. Решено. Мы её отправляем в Москву. Завтра же. За успех. За вашу удачу.

– Огромное вам спасибо за понимание, – ответил Карабань.

На перроне прощались Яков Карабань и Анастасия.

– Найдёшь в Москве Дашу, немедленно уезжай подальше от ГПУ и НКВД. В Одесском областном управлении НКВД служит известный тебе Лев Зиньковский. Найди его. Попроси, чтобы он тебя устроил так, чтоб свои не нашли. Иди в вагон. Уже объявили. Ты меня поняла?

– Хорошо, Яша, я сделаю все, так как ты говоришь.

– Если вдруг, находясь там, ощутишь сожаление по поводу возвращения, пробирайся во Владивосток.

– Зачем?

– Нанимайся на судно, идущее в Америку, и не возвращайся.

– Как? Остаться в Америке?

– Да.

– А, кто меня возьмёт на судно?

– Наймёшься фельдшером, поварихой, буфетчицей или дневальной.

Прозвучал вокзальный колокол. Паровоз дал гудок. Состав дёрнулся и медленно двинулся.

Яков подсадил Анастасию и пошёл рядом с вагоном, держась за поручень.

– И ещё. У меня к тебе просьба. Как только встретишься с Дашей, сфотографируйтесь вместе и пришли мне фото. Обещаешь? Это не мне. Ему. Хотя и мне тоже. Не забудешь?

– Не забуду.

– Ну, прощай! И прости меня! – уже на бегу крикнул Карабань и отпустил поручень.

– Хорошо, Яша! Прощай. И ты прости меня. Прощай.

– Прощай.

Перрон закончился. Яков Филиппович ещё долго стоял и махал новой шляпой. Затем он обеими руками надел шляпу, глубоко надвинув её на лоб. Ссутулившись, сунул руки в карманы нового макинтоша. Развернулся через левое плечо и столкнулся с человеком. Поднял с глаз шляпу и увидел перед собой Махно.

– Здравствуйте.

– О! Здравствуйте. Рад слышать русскую речь. Но как вы узнали, кто я?

– Кто же вас не знает, Нестор Иванович?

– Не знаю, не знаю. Впрочем, ваше лицо мне тоже показалось знакомым.

– Показалось. Мы никогда не встречались на дорогах войны. Тем более, что я подполковник русской армии.

– Да? У-у… А мне показалось… Значит, это вас мы лупили на Украине?

– Нет, не нас.

– То есть как это не вас? Вы же не из красных?

– Я служил в армии генерала Юденича. Это северный фронт. Подполковник Карабань. Яков Филиппович.

– Махно. Нестор Иванович. Как вам будет угодно.

– Очень приятно. Вы человек-легенда. Такие как вы – единицы. Вы – фигура на политической доске, а мы – статисты.

– Ну, ну, будет вам льстить. Не прибедняйтесь. А то ведь я могу подумать, что вам от меня что-то надо. А я живу только с гонораров и ренты. Развейте мои подозрения. Впрочем, вы как-то не очень похожи на русского таксиста или официанта. Располагаете личным временем?

– Да, Нестор Иванович. Временем располагаю. Подозрения развеивать не буду. Очень рад познакомиться с вами с тем, чтобы получить блестящую возможность в будущем сделать о вас и о нашей встрече интервью. Могу вас заверить, что врать не буду, о еврейских погромах тоже спрашивать не буду.