Маклеры из Кунара - страница 10
«Что-то я не вижу здесь, — снова приблизил к глазам фотокопию и сощурился Дрепт, — ни подписи, ни печати».
В таком уменьшении их мудрено было увидеть даже через мощную лупу.
«Ага, — обрадовался Хафизулла, — вот ты себя и выдал, шурави. Они на оборотной стороне карты. Ты меня разыгрываешь! Ты не видел в Академии копии».
«Уважаемый Хафизулла, я могу быть с тобой откровенным? — проникновенно спросил Дрепт и оглянулся по сторонам. — Я не только не видел копии карты Берроуза, я и в Академии наук ни разу в своей жизни не был. Вся жизнь военного человека — гарнизон, жесткая походная койка, мечта о женской ласке. Что тут говорить?»
«Ты смеешься над Хафизуллой, Илья». — Афганец шутливо погрозил пальцем.
С улицы раздался шум моторов, гвалт голосов, прозвучала автоматная очередь. В духан влетел мальчишка-афганец лет четырнадцати, сжимая в руке винтовку-раритет времен первой англо-афганской войны. Рука Ильи машинально потянулась к пистолету. Хафизулла жестом остановил его, и они с дядей, обмениваясь на ходу взволнованной речью, заспешили к выходу. Через минуту Хафизулла вернулся за Ильей и Аркадием. У входа в духан шла разборка. Улочка с двух сторон была перекрыта армейскими грузовиками, и спешившиеся с них царандоевцы наставили автоматы на микроавтобус «тойота», припарковавшийся к дукану. В ответ «тойота» ощетинилась стволами допотопных «буров». К мушкетам приникло десять четырнадцатилетних мальцов. Эти бачаи, по-видимому, были свитой благообразного дядюшки Хафизуллы. Их лица дышали отчаянной отвагой, и стоило командиру прибывших царандоевцев пойти дальше предупредительного выстрела в воздух, началась бы перестрелка, после которой мальчишек собирали бы по кусочкам.
Периферийным зрением Дрепт увидел, как несколько царандоевцев направили автоматы на них, только что вышедших из дукана. Чему-то они все-таки научились, подумал он. И сделал то, что почему-то действовало на красивых, но глупых афганских борзых и их хозяев безотказно: пронзительно свистнул в два пальца. Русская диковинка его ни разу не подводила. Услышав как бы пароль, старший царандоевец отдал своим приказ, оружия они не отпустили, но первыми не выстрелят. Дрепт с Хафизуллой направились переговорить со старшим, пошли в ход служебные удостоверения обоих. Оказалось, афганец трудится в Министерстве иностранных дел. Договорились, что бачаи сдают «буры», сопровождающий царандой возвращает их на выезде из города. Милицейский командир счел, что одного грузовика сопровождения будет вполне достаточно и хмуро наблюдал, точно чего-то ожидая, как бачаи помогает забраться в микроавтобус своему саибу. Прощаясь, благообразный дядюшка дал племяннику поцеловать свои руки, кивнул шурави, но прежде, чем эта колонна тронулась, из «тойоты» выскочил мальчишка с бутылкой «Столичной» в каждой руке и подбежал к старшему царандоевцу, и тот, не переставая хмуриться, барственно кивнул на землю. Мальчишка поставил бутылки к его ногам. С почтительностью творящего жертвоприношение.
«Как тебе нравится этот человечишка?» — хохотнул Аркадий.
Человечишка Дрепту нравился. Когда с этой войной для него будет покончено, он поступит на юридический, а параллельно, для души, займется изучением психологии средних взяточников. Средние взяточники — особый народ. Их никогда и нигде недооценивали за исключением Китая и гитлеровской Германии, где просто боролись как с тараканами — выводили физически. Этот старший царандоевец, осчастлививший декханина взяткой, был похож на бригадира из молдавского села Трушены, откуда родом Дрепт. Похож как родной брат. Те же короткие, всегда лоснящиеся черные усики, наливные, свекловичной спелости щеки. Та же чуть ли не философская готовность к мздоимству в любом его виде. Если бы нуристанский саиб предложил афганскому взяточнику вместо двух бутылок водки двух бачаев, тот бы бровью не повел. Отличительная черта взяточников всех времен и народов — абсолютная, страстная, всепоглощающая преданность взятке. Старые партийцы так гордятся общественным строем, бабушки — внуками, а однолюбы носятся со своей женщиной.