Малая Бронная - страница 23

— Развесила? Бери таз и к близняшкам, Маша вовсе раскисла, надо помочь, а то не успеет Глаша к поезду.

И в самом деле, Маша с опухшими от слез глазами тыкалась без толку между вещей, только мешая. Нюрка увела ее к себе, напоила Бариновой валерианкой, уложила и взялась за дело.

Сильная, что называется, в теле, Нюрка ловко и быстро укладывала немудреные пожитки Глаши с сынком, говоря:

— Смотрите, в корзине все теплое и посуда, в чемодане бельишко, а котомка с едой в дорогу, тут нож и кружка с миской.

— Ой, Нюрка, бог тебя наградит, — благодарила Глаша.

А не улежавшая и десяти минут на Нюркином диване Маша вторила:

— Что б не видать тебе нашего горя-разлуки… Господи, как же мы на вокзале пробьемся, там же тыщщи народу…

— Пробьемся, я всех корзиной распихаю, даром что ли Нюра по этим рельсам-перронам десять лет шастала! — и Нюрка ободряюще потрепала Машу по пухлому плечику.

Друзья-подруги… А лет восемь назад… В столовую, где тогда работала официанткой Маша, поступила судомойкой деваха: рослая, костистая, ключицы, локти, плечи — углами. Спала она у плиты в кухне, прямо на голом полу.

— Ну и «спальня» у тебя, девка, — посочувствовала сердобольная Маша.

Нюрка, а это была она, ответила:

— Негде мне, погорели мы, я тут ни души не знаю.

— Одна, что ль, осталась?

Нюрка отвернулась, тяжело ей было до боли.

— Идем ко мне, места хватит.

И в самом деле комната у Маши просторная, а от скудной обстановки и вовсе казалась большой. Спали на единственной кровати вместе, ели за колченогим столиком. Нюрка посудомойство бросила, стала проводницей в поездах дальнего следования и не обременяла Машу постоянным присутствием, та ее прописала.

И вот Нюрка после одной из поездок привела Федора, сухого, лысого повара из вагона-ресторана своего поезда. Сказала:

— Муж это мой, жить будет здесь.

Маша кричала, прогоняла, очень уж несправедливое нахальство, жаловалась она соседям. Не помог крик. Тогда предприняла «психическую» атаку. Приволокла в комнату корыто и при Федоре стала мыться. Федор не ушел, только газетой прикрылся, вроде читает, а сам поглядывал на пухленькую Машу. Теперь разъярилась Нюрка:

— Привораживаешь чужого мужика?

Тогда Маша «выписала» из деревни сестру-близняшку, хмурую, плоскотелую Глашу. Та оказалась непустой, через полгода родился Толяшка, а тут и Маше нашелся мужик, Денис Сова, паровозный кочегар, большеголовый крепыш с золотыми зубами. Так и жили вшестером, пока не уехала к себе на родину старуха соседка, как она объяснила — умирать. Ее комнату и заняли Нюрка с Федором.

Успокоившись, Нюрка выровнялась, обросла мясцом. И неожиданно припала сердцем к Толяше. Бывало, заплачет малец ночью, а она уже у соседок, помогать. Покупала малышу игрушки, привозила из поездок фрукты. Толя ее не признавал, как и неулыбу-мать, любил только тетку свою, Машу, и ее кошек с котятами, которых та приваживала без разбора.

Своего ребенка Нюрка так и не нажила и вот теперь, помогая со сборами, изо всех сил старалась скрыть горечь разлуки с мальчиком.

Нюрка взвалила на широкое плечо корзину, крепко перевязанную бельевой веревкой, близняшки несли чемодан, тоже обмотанный веревкой, Толяшка кутал в свою старую рубашонку рыжего любимца, уговаривая Нюрку:

— Теть Нюр, посмотри за остальными, приеду пересчитаю!

— Маша приглядит, а считать вместе будем, только возвертайтесь, — шмыгнула толстым носом Нюрка.

Вышли провожать. Семья Барина до ворот, так и стояли там все трое. В калитке Мачаня помахивала сестрам ручкой, будто они шли на прогулку. Дед Коля похромал следом, но отстал, ждать его было недосуг. Вдруг мама остановилась:

— Воду-то, воду на столе в кухне забыли, матери!

— Ай-яй, — взвизгнула Маша. — Обратно нельзя, путя не будет.

— Я сбегаю, — успокоила всех Аля.

На кухне взяла приготовленную бутылку с водой и прихватила Машин чайник.

Глаша встала посреди Малой Бронной и крикнула:

— Кланяйтесь мужьям и женам, кланяйтесь фронтовикам, кланяйтесь соседям, — и поклонилась. — Оставайтесь в добром здоровье, ждите победу, ждите нас.

На трамвайной остановке Нюрка с близняшками и Толей втиснулись с передней площадки, трамвай зазвонил и увез их. Возвращались молча.