Малая Бронная - страница 30

Зина орудовала на крыше, и Аля, когда оказывалась рядом, слышала:

— Божечка, помоги, спаси и помилуй, видишь же все…

Нюрка по-прежнему мчалась своей тяжелой, но бесшумной рысью в убежище, норовя взять у Веры Петровны Пашутку:

— Дай, Вер Петровна, я посильнее, тебе ж трудно.

— Берите, Нюра, узел, он действительно тяжелый, а ребенка никому не доверю, ни-ко-му.

Сейчас там, на Малой Бронной, во дворе, кроме Славика, ни одного мужчины… Аля стояла у вытяжной трубы, смотрела кругом, прислушивалась, вспоминала первую бомбежку в цехе… Как и сегодня, первой закричала, заметалась тетя Даша. Начальник смены, коротышка Иванов, прытко бегал, выключая станки, и орал, пылая:

— В убежище! Чего стоите? Мне за вас в тюрьму садиться?

— Почему это в тюрьму? — не поверила Аля.

— Прямое попадание — и вы трупы. А кто не загнал вас в убежище? Иванов, начальник смены, обязанный… — и, махнув рукой, он вскипал: — В убежище! Все, все!!

Подбежала контролер Катя, улыбнулась ласково:

— Иванов, миленький, не волнуйся, мы же вместе погибнем. — И, наклонившись, поцеловала его в рыжие кудри.

Он отшатнулся, смотрел непонимающе: как могла шутить Катя в такой момент? Выключил полуавтомат Али и поспешил дальше, выкрикивая:

— Приказ! Всем в убежище!

В цехе наступила тишина, с непривычки жуткая, и такой пустой без людей цех… А тут еще свет вырубили, оставили только лампочки над выходом, чтобы люди видели, куда бежать.

Под бомбоубежище был оборудован громадный подвал. Стены и нары, окрашенные серой технической краской, едко пахли. Под самым потолком — три сильных лампы, неспособные, однако, разогнать мрак в углах убежища.

Женщины их цеха сгрудились под одной из ламп:

— У нас в конце улицы под разбомбленным домом всех придавило… говорят, ни один не спасся.

— Универмаг видали? Один скелет остался…

— Остов называется, скелет из костей, а не из кирпича.

— В зоопарке-то звери воют страшенно в бомбежки.

— А ты слыхала?

— Она живет в Сокольниках, а зоопарк на Пресне, значит, слыхала, — подсмеивалась Катя.

Соня, побледнев и глядя расширившимися глазами в темный угол, спросила всех и никого:

— А если немцы сюда дойдут?.. Что с Москвой будет?

— Нам с тобой заботиться не о чем, молодые, красивые, полюбит и немец, заживем не хуже, чем Миля с Шакиром, — посмеивалась Катя.

— Нехорошо говоришь, — возмутилась чернокосая, смуглая Миля Фадиева. — Позорно слушать, Шакир муж мне, а не немец поганый. Тьфу…

Женщины засмеялись.

— Я же шучу, а то вы застращались тут совсем.

— Плохой шутка, я жена, мне немец не надо.

Посмеялись было, и опять тоска. Мужчины залегли в дальнем темном углу на нарах. Оттуда несся приглушенный смех, храп, тянуло табачным дымом.

— Мужикам надо отдельный подвал, задушат табачищем, и храпят, спасения нет, ровно моторы в цеху.

— Вот и надо оставаться в цехе, вредность одинаковая, а производительность нулевая, — не унывала Катя.

— Давайте, правда, больше не пойдем сюда? — встрепенулась Аля, ей здесь было так плохо, словно в ловушке.

И в следующую тревогу не спустилась в убежище, осталась в цехе. Подкатился разъяренный Иванов, заорал:

— Раз такая бесстрашная, марш дежурить на крышу!

Это знакомо, Аля спокойно пошла к лестнице.

— Назад! Девчонка… — растерялся Иванов.

— Я дома в дружине, всегда дежурю на крыше, — и Аля полезла по железной лестнице.

С тех пор стала «штатной» дежурной. Соня предложила:

— Давай по очереди. Сначала ты на крышу, я у станка, потом ты у станка, я на крышу.

— Ты дома тоже на крыше дежуришь?

— Что ты! Токарят полно, меня и близко не подпускают, дом-то пятиэтажный.

— Вот и будем там, где от нас больше пользы, — заявила Аля.

Так Соня начала работать при налетах. Постепенно многие привыкли и оставались у станков, будто и нет воздушной тревоги. Только самые слабодушные женщины уходили вниз, а с ними любитель поспать наладчик Валька:

— Я законы и правила уважаю, — говорил он, зевая после отбоя.

…Небо потемнело, прожектора ушли куда-то за пределы видимости, поутих заградительный огонь… Аля примостилась у трубы, кутая полами телогрейки поджатые ноги. На небе ни звездочки.

Такая же темень и над Игорем? Где-то он… Вот так же смотрит в небо? И не знает, что он всегда с нею, здесь ли, на Малой Бронной, как воздух, его не замечаешь, но им живешь. А вдруг и она вот так же всегда и везде с ним… Медленно, издалека, наплывали чудесные звуки трубы: та-та-та-тата-та-а-а… Когда-то в соседнем доме жил трубач из театра, завораживающим, волшебным было медное звучание его трубы… Та-та-тата-та-а-а… Аля поплыла, плавно, медленно вслед за призывами трубы, дальше, глубже, в ночь… кто-то сильный легко подхватил ее и понес туда, к призывам трубы… Игорь?..