Мальчик без шпаги - страница 12

— Пап, я с друзьями ездил, думал, деньги в доме кончились, рыбу продал.

— Ну, ёлки-палки! — вскинулся Егор Семёнович. — Я что — мало зарабатываю! Вкалываю, как проклятый, а ты учиться не хочешь!

К глазам Тимофея подступили слезы, закричала обида:

— А вчера тебе на это плевать было!

Егор Семёнович остолбенел, а Тимоха закрыл голову руками, готовясь к тяжелому удару. Но отец вдруг обмяк, присел рядом на корточки, и, проглатывая комок в горле, не своим, глухим и дрожащим голосом сказал:

— Прости, сынок. Гад я последний... — обнял и крепко прижал к своей груди. — Прости... Просто жизнь такая... Всё... завязывать надо. Всё, сынок, сейчас потихоньку пивком отойду и боле не буду.

— Правда? — сколько раз верил в это Тимофей.

— Я очень постараюсь. И ты постарайся. Надо учиться. Надо, сын. Иначе никто тебя уважать не будет, на работу не возьмут, даже к нам в бригаду. У нас ведь тоже среднее образование надо. Хотя... Никому мы сейчас не нужны, никто никому не нужен! Что с народом сделалось? Я, конечно, от слабости пью, но и от злости. Тебе пока не понять.

— Почему не понять? Наш историк часто говорит, что родину в очередной раз предают.

— Правильно говорит. Только что делать-то? Что мы можем?

«Водку пить», — подумал Тимофей, но вслух говорить не стал, побоялся обидеть трезвеющего отца. Егор Семёнович тяжело вздохнул, поднялся во весь рост и потрепал Тимохины волосы. Он и сам знал такой ответ.

В этот момент из спальни появилась мать. Растрёпанные волосы, глаза с хмельной паволокой, мятый халат без двух пуговиц...

— Тимоша пришёл, — обрадовалась она.

Отец же нашёл новую мишень. Он посмотрел вдруг на неё с едва скрываемым раздражением.

— Ты-то чего пьёшь?! Парня совсем забросила! Посмотри на себя! Сыну на глаза показываться не стыдно?

— Ой, дак я щас умоюсь, кушать чего-нибудь приготовлю. Ты пивка, Гоша, принёс? А то голова чего-то болит.

— То-то и оно, пивка! Я уеду, а ты опять со стакана не слезешь! Без пивка обойдёшься.

— Так помру ведь я, — остолбенела Ирина Андреевна, ты ж сам мне вчера наливал, Егор?

— Вчера? А сегодня уже сегодня! Всё! Валяй в ванну... — и снова повернулся к сыну. — А чего у тебя книги не в портфеле? — заметил и удивился Егор Семёнович.

— Их в портфель нельзя, там рыбой пахнет, — объяснил Тимофей.

— Неужто читать начал?

— Начал, — словами опережая желание, выпалил Тимоха.

— Ну и хорошо, иди тоже умывайся, да хоть учебники к завтрему собери.

Нет, всё-таки была у отца воля. Ведь мог же, если хотел. И сейчас, пошёл, выпил стакан пива и, захватив ящик с инструментами, направился на лоджию, чинить покосившиеся рамы. Ещё совсем недавно Тимофей мог часами наблюдать, как отец работает, подавать ему инструменты, шурупы, гвозди, шайбы, держать, если надо, рулетку и обрадованно подмигивать в ответ. Время в такие часы становилось незаметным, просто исчезало, пока неожиданно не появлялась из кухни мама со словами: «Обедать, труженики». И оттого над столом витает вовсе не аромат наваристого борща или поджаренных золотистых язей, а слившийся из трех ручьёв дух семьи. Кто не знает этого чувства, тот не пробовал на вкус счастье тихого семейного обеда. Как легко было выпросить у отца в такой момент новую игрушку!

Вот и сейчас Тимофей рванулся, было, следом за Егором Семеновичем, но увидел вышедшую из ванной мать. Та стремительно направилась на кухню, но не готовить ужин, а украдкой, пока муж не видит — налить из припрятанной чекушки в грязный пивной стакан водки и запить прямо из горлышка пивом. Только после этого глаза её станут проясняться, чтобы потом вновь покрыться туманом. Синие мамины глаза.

А отец? Да много ли он наделает в быстро наступающей темноте? Так, отвлекает голову руками.

И Тимофей тоже решил отвлечься, открыл подаренную книгу и начал читать: «Дорогие мальчики и девочки! Мы с вами живём в замечательной стране, которая называется Россией. Когда-то это было самое прекрасное место на земле — потому что именно здесь люди свято хранили веру православную и служили Господу и Богу нашему Иисусу Христу всем своим сердцем, а если согрешали, то каялись, и потому Бог хранил русских людей в мире и благоденствии...»